Так или иначе, надежды Максима не сбылись, и сайт так и остался висеть на просторах Интернета, никем особенно не читанный, и денег никаких особенных сайт не принес. Это, конечно, порадовало израненную и оттого злорадную душу Олеси. Но, вернувшись, Максим решил написать книгу. Черт его знает какую и черт его знает о чем. Но именно книгу, именно художественную. Видимо, накопилось впечатлений. А может… Признаться, Олеся понятия не имела даже, в каком жанре эта книга была. Ни разу за прошедшие месяцы Максим не оставил компьютер включенным, ни разу не забыл активировать пароль.
– Ты не устала так лежать? – спросил он, выдергивая Олесю из тихого, неспешного потока мыслей и воспоминаний, в большинстве своем болезненного. Что она в нем нашла? Помимо того, что Померанцев красив и невообразимо небрежно поправляет упавшие на глаза волосы.
– Не устала. Тренирую шею, – ответила она, потянувшись всем телом.
– Собираешься играть кобру? – Максим спросил шутя, не думая, продолжая смотреть в экран.
– Для роли змеи я не так ядовита, – усмехнулась она и перевернулась на бок. Прямо сейчас по одному из дециметровых каналов должны были показывать их шоу – «Крэйзи тим», – где Олеся со своим самым ярым актерским недругом Каблуковым изображали психов и гонялись за какими-то сокровищами. Шоу заканчивалось на этой неделе, слава тебе господи.
– Скажи, почему ты решила стать актрисой? Ведь у тебя нет никакого таланта, – пробормотал Померанцев, распечатывая листы. Принтер жужжал, выплевывая их один за другим. То, что он считает Олесю бездарностью, не было для нее никакой тайной – Максим всегда так считал и ни от кого не скрывал, говорил это везде и при всех, вслух, не стесняясь.
– Скажи, а зачем ты уехал в свою кругосветку? Ты ведь тоже хотел прославиться? Многие люди прославились после такого, правда? – промурлыкала Олеся в ответ и с радостью (и страхом) отметила, как напряглись его плечи.
– Мне наплевать на известность, ты знаешь, – сказал он, нахмурившись. О нет, Рожкова так не думала. Ему не было наплевать, это уж точно. Он очень даже хотел стать известным и чтобы журналисты брали интервью, а все знакомые говорили – ну, это же Померанцев! Чего вы хотели? Это было предопределено.
– А я просто люблю кривляться. – Олеся встала с пола, подошла к зеркалу на стене и принялась корчить рожи – упражнение, которому ее учили еще в «Щуке». Смена эмоций, моментальный переход от счастья к горю и обратно. Главная проблема не в том, чтобы показать эти эмоции, хотя и это далеко не просто. Даже самый простой набор эмоций: радость, удивление, огорчение, подозрение, усталость, отчаяние, экстаз, страх, ярость – у большинства людей получался на редкость однообразно. А Олеся, между прочим, всегда входила в это самое большинство. Ярость, отчаяние и огорчение, к примеру, в итоге оборачивались одной и той же маской. Лицо далеко не у всех такое уж «говорящее». Олеся старательно «списывала» интересные выражения с чужих лиц, иногда запоминала, а иногда и фотографировала, а потом пыталась воспроизвести у зеркала, заставляя мышцы лица сокращаться и расслабляться не свойственным им образом. Также она нашла в Интернете забавную таблицу лиц с эмоциями и иногда по утрам в качестве зарядки просто делала все эти лица, исполняя номер настолько хорошо, насколько могла.
