– Скажите, Карев Сергей Витальевич здесь проживает?
«Глаз» моргнул и ответил:
– Вот он и есть Карев.
– Большое спасибо, – поблагодарила я. – Вы мне больше не нужны.
Видимо, приняв мою фразу за угрозу, «глаз» молниеносно скрылся. Потеряв слабую надежду на помощь извне, Карев, – а это был именно он, – взмолился:
– Не убивайте, прошу вас, я все отдам! Через неделю. Нет, через три дня, обещаю!
Мне надоело ломать комедию. Я втолкнула стонущего Карева в квартиру и захлопнула за нами дверь. В квартире я отпустила его руку. Карев с пола вставать не спешил. Наверное, думал, что по законам улицы «лежачего» бить не будут. Поняв, что от хозяина приглашения не дождусь, я взяла инициативу в свои руки.
– Поднимайтесь, господин Карев. Разговор у нас с вами намечается долгий, а вести подобные разговоры в коридоре – не мой стиль.
С этими словами я протянула ему руку. Карев вскочил и резво побежал. Я за ним. Догнала его уже в комнате. Рванула за руку, пытаясь остановить – еще, чего доброго, сиганет от страха со второго этажа, а мне потом отвечай. Карев затормозил у дивана и в изнеможении на него плюхнулся. Я на всякий случай осталась стоять.
– Кто вы? Что вам от меня нужно? – снова заголосил он.
– Ну что вы за истеричная особа! – возмутилась я. – Какая ужасная привычка – все время орать! Нет бы задать те же самые вопросы спокойно. Давно бы получили ответ. А то только и слышно: караул да помогите!
– С вами станешь истериком, – успокаиваясь, пробурчал Карев. – Ни днем ни ночью покоя нет!
– Сами и виноваты, – упрекнула я. – Не разберетесь что к чему – и в крик. А человек, может быть, просто за солью к вам зашел.
– Так вам соль нужна? – обрадовался Карев. – А у меня соли нет! Я дома не готовлю. В столовках питаюсь.
– Соль мне не нужна. Это я так, к примеру сказала. А нужно мне знать, куда вы, господин Карев, брошь дели? – перешла я в наступление.
– Какую брошь? – искренне удивился он.
– Сестричкину. Фамильную реликвию.
– Не знаю я никакой сестрички, – возмущенно произнес Карев. – И броши никакой не знаю.
– А вот это вы зря, – угрожающе произнесла я.
– Что – зря? – снова не понял он.
– От сестрички открещиваетесь. Обеды ее лопали, а теперь знать не хотите?
– Да в чем дело-то, можете толком объяснить? – Карев снова приготовился хныкать.
– Дело в том, что брошь придется вернуть.
– Нет у меня никакой броши, – начал Карев и осекся.
На лице отразилось понимание. Он приподнялся на диване, но, передумав, плюхнулся обратно.
