Мертвецы больше не гнались за мной. Тощие фигуры неровным полукругом столпились вокруг упавшего Сереги, запутавшегося ногами в колючей проволоке. Они раскачивались из стороны в сторону, будто деревья на ветру, и только бесноватый малек прыгал, как обезьяна, размахивая над головой дохлым песцом. Тонкая колючка по-змеиному выгибалась, опутывая моего друга с ног до головы, стягивая тонкие ржавые кольца. Побелев от ужаса, Алый раззявил лягушачий рот так широко, что мне казалось, будто я вижу прикушенный язык. Он тянул ко мне руки, но криков я не слышал. Тело мое, непослушное, измотанное тело, самостоятельно крутило рычаг, гоня дрезину все дальше и дальше по несуществующей узкоколейке, прочь из проклятого места.
С ослепшими от слез глазами, трясущийся и жалкий, я ворвался в темный норильский август. А безразличные звезды как будто даже не заметили моего двухмесячного отсутствия.
* * *
Я проснулся с рассветом. Солнце так никуда и не делось. Болталось по небу, наслаждаясь свободой и вседозволенностью в отсутствие матери-тьмы. Высунув голову из палатки, я уткнулся лицом во влажный туман. Такой густой, что на секунду я даже запаниковал, не разглядев дрезину. Нет, она никуда не делась. Стояла на месте, ожидая, когда же я наконец вспомню. Она еще не знала, что я уже вспомнил.
Присев на платформу, я провел пальцами по дощатому настилу. Где-то здесь, да… Куда-то сюда сплюнул Серега кровь, набежавшую из прокушенного языка. Увлеченный таинством, я почти не почувствовал боли, когда полоснул ножом по ладони. Неглубоко. Всего несколько капель. За проезд этого будет более чем достаточно.
Капли шлепнулись на доски. Я даже не удивился, увидев, как быстро они впитались, исчезли, не оставив следа. Поднимая взгляд к горизонту, я уже знал, что там увижу: ровные ряды шпал, поддерживающих узкую колею нашего с Алым загубленного детства. Рычаг взвизгнул почти радостно, отправляя дрезину в невероятное путешествие. В прошлое.
Древний разваливающийся механизм мчался к проклятому поселку, и встречный ветер вновь поил меня эликсиром молодости. Удобная одежда обвисла на мне, как на вешалке, став на несколько размеров больше. В ботинках образовалось много свободного места. Сбрасывая года, как куропатка в линьке сбрасывает оперение, я летел на помощь к Алому. К нему и ко всем мальчишкам, застрявшим в этом бесконечном кошмаре. Я вытащу их. Обязательно вытащу. Или останусь там, вместе со своим другом.
Держись, Алый, я скоро.
