– Вы врач?
– Не совсем. Головопатолог.
Обычно на такое представление реагировали смехом. Или хотя бы вежливой улыбкой.
Илья же нахмурился и серьезно кивнул. Снова наклонился к чаю, нахохлившийся, как больная ворона.
Вернулся к разговору он ближе к полудню.
– Психиатр, значит? – спросил, будто не было между фразами ста километров пути, позднего рассвета и маленькой станции с гордым названием «Юность Комсомольская».
– Психотерапевт, – поправил Зимин и выглянул из-за края газеты.
– Должно быть, в поездках тишину любите? Достали вас разговорами?
– Ну почему же. Интересная беседа всегда лучше молчания. К тому же, – он поежился. Из приоткрытой двери тянуло сквозняком. Вагон был старый, и через деревянные потрескавшиеся рамы просачивалась декабрьская стынь, – я люблю слушать. Иначе давно ушел бы из профессии.
«Ты обещал помочь кому-нибудь», – екнуло в груди.
«Да, помню», – досадливо поморщился Зимин.
– С чужими иногда проще разговаривать, чем со своими. Мне вот совсем не с кем поделиться было, – Илья криво улыбнулся. – Но я это потом понял. Дорога немного проясняет голову. Я ведь сначала обрадовался, что еду один…
– Издалека?
– От самой Москвы. А потом расстроился. Думал, что получится поболтать. Ну в Нижнем села парочка – хотя они друг другом были заняты, знаете, глубоко так, на все сто процентов от остального мира – и я не стал их беспокоить. В Екатеринбурге сошли. Потом к проводникам зашел… но они уже выпивали, да и вообще, что они поймут? А теперь вот вы.
– Теперь я.
– Хотите грустную историю послушать? Под пиво?
– Лучше под обед. Есть тут вагон-ресторан?
Заказанный из ресторана обед был невкусный: гарнир пресный, недосоленный, мясо жесткое. С другой стороны, горячее лучше сухомятки.
– Итак? – Зимин отложил вилку в сторону, сложил ладони домиком и осторожно оперся на них подбородком. – Я слушаю.
– Жена мне изменяет. – Илья покачал перед лицом сплетенными в замок пальцами. Костяшки побелели. Суставы хрустнули в такт стуку колес. – Я точно знаю. Каждую неделю бегала к нему на свидание. А потом и вовсе сбежала. Теперь возвращать ее еду. И думаю – может, зря?
– С этого места подробнее, – Зимин откинулся к стене, устраиваясь поудобнее.
– Вы понимаете, – Илья подался вперед, расцепил руки, уронил ладони на колени, потом суматошно замахал ими, будто не зная, куда девать. Потянулся к двери и плотно прикрыл ее. – Она… Мы давно уже вместе… В общем, началось это с полгода назад.
* * *
В раковине кисла не мытая три дня посуда. Из полуоткрытого шкафа на пол вывалились книги. Журналы валялись на диване, в углу, на полках разноцветными кляксами, один выглядывал из-под кресла. И на всем – толстый слой пыли, как будто здесь не жилая квартира, а заброшенный чердак.
