Вот в такой обстановке и был спрятан один из крупнейших и ценных кладов. Начну рассказ о нем, пожалуй, с того момента весны 1610 г., когда польские завоеватели заняли Московский Кремль и ряд других ключевых районов столицы Российского государства. Помимо политических и военных преимуществ, они получили и чисто материальные выгоды. Мало того, что ими были ограблены сотни богатых домов весьма состоятельных горожан, польские оккупанты получили прямой доступ к набитым закромам, как кремлевской сокровищницы, так и к не менее солидным ценностям многочисленных московских храмов! И, надо сказать, незваные гости не подвели, пограбили на славу. Обоз численностью в 973 повозки, доверху нагруженный добычей, двинулся на запад вместе с отступающими из Москвы поляками…
Приведу наглядный пример из так называемой 2-й кладовой записи, дошедшей до наших дней благодаря стараниям краеведа и историка А.Н. Величкова. Текст записи взят из его книги — "Предания о кладах Гжатского уезда", изданной в 1880 г.
"Я отправил из Москвы с разным добром 973 подводы, в Калужские ворота на Можайск. Из Можайска пошел я старой дорогой, на Смоленск становился не дошедши медынских и вяземских округ. Остановился на Куньем бору; речка течет из ночи на зимний восход, а имя этой речки Маршевка. И потом я велел русским людям на Куньем бору сделать на суходоле каменную плотину, плотину глиною велел смазать, а в ней положил доску аспибную и на ней написано, где что положено шедши из Москвы до Можайска".
Остановимся на этом месте и немного осмыслим, что именно написано в этом небольшом отрывке. Во-первых, обратим внимание на сам тон записки. Чувствуете, как написано? "Я отправил", "Я велел", "Я положил". Писал явно не простой солдат или даже старший офицер. Писал человек, облеченный верховной властью над перевозимыми ценностями, и уж как минимум начальник верховного ранга в польской армии. Кто бы это мог быть? Молва приписывает эти строки польскому королю Сигизмунду III. По другой версии, они были написаны Григорием Отрепьевым (Лжедмитрием I). Но так ли это? В то время король Сигизмунд был занят осадой Смоленска.
В те времена государи самолично возглавляли военные походы, и покинуть лагерь своих войск могли только при непосредственной опасности для своей жизни. Григорию Отрепьеву тоже было не с руки заниматься меркантильными вопросами, поскольку вся его призрачная власть висела в тот момент буквально на волоске. Ему следовало не ценности куда-то тащить, а себя оберегать. Тогда кто же оставил нам сии записи?
