— Доктор Стенхолм? — неуверенно спросил он с сильным голландским акцентом.
— Да, я Джеральд Стенхолм. А вы, должно быть, Ван Дехн.
— Ван Дехн. Милс Ван Дехн, заместитель директора Рейксмюсеум, — ответил он, пожимая Стенхолму руку.
Стенхолм представил Армана, и мужчины обменялись коротким рукопожатием.
— Тинус де Йонг просил передать вам привет.
— Тинус? Mon dieu![1] Я не имел от него вестей уже несколько лет. Он все еще эксперт в Рейксмюсеум по шестнадцатому веку?
— В будущем году уходит, — ответил Ван Дехн.
— Позже у вас будет время поговорить. Давайте внесем картину в музей.
Стенхолм пошел к задней двери фургона. Ван Дехн с недоумением оглянулся.
— Никогда не думал, что одна картина может вызвать такой ажиотаж. Здесь как на карнавале.
— Это же Америка, что вы хотите? — ответил Арман с явным отвращением.
Арман и Ван Дехн присоединились к Стенхолму, который наблюдал за выгрузкой картины. Четверо служащих музея расстегнули ремни, на которых картина крепилась к внутренней стенке фургона, поверх водонепроницаемого чехла картину в два слоя обернули в пластик, а затем еще в целлофан, как дополнительную меру защиты от дождя. Только после этого картину извлекли из фургона. Фоторепортеры умаляли служащих на минутку задержаться у фургона, и, пока те, ошеломленные стоящим вокруг гамом, растерянно переглядывались, неистово щелкали фотокамеры и слепили глаза фотовспышки.
— Вносите ее внутрь, — хрипло распорядился Стенхолм, а затем обратился к строю фоторепортеров, успокаивающе улыбаясь: — Хватит, ребята, дайте передохнуть. Обещаю, когда картину выставят, прежде чем откроются двери для публики, я выделю вам десять минут на фотографирование и сделаю заявление. Слово чести.
Поднялся ропот, но, так или иначе, соглашение было достигнуто. Репортеры из Си-би-эс, Эн-би-си и других компаний повернулись к толпе, надеясь подцепить парочку хороших выражений и украсить ими свои репортажи о прибытии картины. Они знали, что публика это любит.
Ван Дехн с волнением наблюдал, как четверо служащих начали подниматься по ступенькам, его пальцы нервно сжимались в кулак и разжимались, вся его фигура выдавала готовность мгновенно кинуться к картине и подхватить ее, если бы кто-нибудь из служащих вдруг поскользнулся на мокром бетоне в своих ботинках на резиновой подошве.
Арман легонько дотронулся до руки Ван Дехна:
— Эти люди лучшие у нас. С тех пор как я здесь работаю, они ничего никогда не роняли, а это о чем-то говорит! Учтите, Мет — крупнейшее хранилище Западного полушария. Здесь всегда находятся миллионы экспонатов.
