– Боже, боже! – воскликнула я. – Какой ужас!
– Да, – сказала она. – Это было ужасно. Он был такой добрый… благовоспитанный… И в то же время… Но я ни минуты не колебалась. Может быть, я была не права.
– Трудно сказать, – сказала я. – Уверяю вас, что не знаю, что бы я сделала.
– То, что я вам говорю, никогда не было известно за пределами Государственного департамента. Официально мой муж ушел на фронт и был убит. Меня очень жалели и были очень добры, как ко вдове военного.
В ее голосе была горечь, а я понимающе кивала.
– Многие хотели жениться на мне, но я всегда отказывала. Слишком тяжел был для меня удар. Я не чувствовала, что смогла бы кому-то снова довериться.
– Да, я могу представить подобное состояние.
– А потом я дрогнула. Я очень полюбила одного молодого человека. И случилась поразительная вещь! Я получила анонимное письмо от Фредерика, в нем говорилось, что, если я когда-нибудь выйду замуж за другого мужчину, он меня убьет!
– От Фредерика? От вашего умершего мужа?
– Да. Разумеется, я подумала сначала, что сошла с ума или грежу… В конце концов пошла к отцу. Он рассказал мне правду. Мой муж не был расстрелян. Он бежал – но его побег не принес ему ничего хорошего. Несколько недель спустя он попал в железнодорожную катастрофу, и его тело было обнаружено среди прочих. Мой отец скрыл от меня факт его бегства, а поскольку он все равно умер, отец не видел причины рассказывать мне что-нибудь о нем.
Но письмо, которое я получила, открыло совершенно новые возможности. Может быть, это было свидетельство того, что мой муж все еще жив?
Мой отец занимался этим делом очень тщательно, и он заявил, что, насколько смертный может быть уверен, тело Фредерика, которое было похоронено, было телом Фредерика. Произошла некоторая степень обезображивания, так что он не мог утверждать с абсолютной железной определенностью, но он снова и снова повторял свое торжественное заверение в том, что Фредерик мертв и что это письмо было жестоким злонамеренным обманом.
Подобные вещи случались не раз. Если я, казалось, готова была сблизиться с каким-нибудь из мужчин, я получала письмо с угрозой.
– Почерк вашего мужа?
– Трудно сказать. У меня не было его писем. Я могла судить только по памяти, – медленно сказала она.
– Не было ли намеков или особых словечек, употребление которых помогло бы удостовериться, что это действительно он?
– Нет. Были у нас кое-какие, например, имена уменьшительные, которыми мы называли друг друга. Если бы хоть одно из них было бы упомянуто, тогда бы я была совершенно уверена.
