– Как хорошо, что вы пришли, – равнодушно сказала она.
Пуаро взял ее руку в свои:
– Мужайтесь, мадемуазель. Жить всегда из-за чего-нибудь да стоит.
Ник испуганно посмотрела на Пуаро:
– Ох!
– Вы мне расскажете о том, что вас тревожило в последнее время, мадемуазель? Или я должен догадаться? И вы позволите выразить вам мое глубочайшее сочувствие?
Она вспыхнула:
– Так вы все знаете? Впрочем, теперь это безразлично. Все равно я его уже никогда больше не увижу.
У нее задрожал голос.
– Мужайтесь, мадемуазель.
– Ничего от него не осталось, от моего мужества. Все выдохлось за эти недели. Надеялась, надеялась, даже в последнее время, вопреки всему все равно надеялась…
Я ничего не мог понять.
– Пожалейте беднягу Гастингса, – заметил Пуаро. – Он ведь не знает, о чем мы говорим.
Она взглянула на меня тоскливыми глазами.
– Майкл Сетон, летчик, – сказала она. – Мы были помолвлены…
Я был как громом поражен.
– Так вы об этом говорили? – спросил я, повернувшись к Пуаро.
– Да, мой друг. Я уже знал сегодня утром.
– Откуда? Как вы догадались? За завтраком вы вдруг сказали, что вас осенило.
– Так оно и было, мой друг. Я посмотрел на первую страницу газеты, вспомнил вчерашний разговор за обеденным столом и понял все.
Он снова повернулся к Ник.
– Так вы узнали еще вчера?
– Вчера. По радио. Я сказала, что иду звонить. Мне хотелось выслушать новость одной, когда… если… – Она судорожно глотнула. – И я услышала…
– Я понимаю, понимаю. – Он взял ее за руку.
– Это был какой-то кошмар! А тут еще эти гости… Не знаю, как я выдержала. Я была как во сне. Делала все, что полагается, а сама словно видела себя со стороны. Это было такое странное чувство…
– Да, да, я понимаю.
– Ну а потом, когда я пошла за пледом, я вдруг не выдержала и расплакалась. Я, правда, быстро взяла себя в руки. Тут еще Мегги что-то кричала мне о своем жакете. Потом она наконец взяла мою шаль и вышла, а я немного попудрилась и подрумянилась и тоже вышла. И увидела ее мертвую…
– Я понимаю, страшное потрясение.
– Да нет, не в этом дело! Я разозлилась! Мне было жаль, что это не я! Я хотела умереть – и на тебе, осталась жить, да еще, может быть, надолго. А Майкл умер – утонул где-то в Тихом океане.
– Бедное дитя.
– Я не хочу, вы слышите, не хочу жить! – крикнула она вне себя.
– Я знаю… знаю. Для каждого из нас приходит время, когда смерть кажется заманчивей жизни. Но это проходит – и горе проходит, и грусть. Я понимаю, что вы сейчас не можете мне поверить. И незачем такому старику, как я, все это говорить. Пустые разговоры, все, что я говорю сейчас, – для вас пустые разговоры.
