Наташа очень расстроилась, узнав, что бабушка умерла. На похороны она не приехала — это слишком трудоемко, и поэтому чувствовала свою вину. Бабушка выращивала ее до школы, бабушка сумела сделать детство Наташи счастливым, бабушка заложила основу в Наташино воспитание, а Наташа взамен даже навещать ее почаще не соизволила, хотя старушка живет в самом центре Сочи — все дороги ведут к ней. Жила.
* * *
Наташа дожидалась его дома. Он в клубе, у него теперь каждый день — рабочий. Так было еще летом, в последнюю неделю перед Наташиным отъездом, но только сейчас она сумела понять, что с началом учебного года свободного времени у Макса не бывает. Она отлично знала, что вечером Максим занят и не сможет ее встретить, но приехала именно вечерним поездом, хотя выбор был. В Сочи оказалось холодно и неуютно, впрочем, после запакованной снегом Москвы это был просто рай. Мокро. Раньше Наташу это всегда раздражало, а теперь вызывало лишь снисходительную улыбку: всего лишь мокро, а эти зажравшиеся сочинцы еще и недовольны! На вокзале, едва сойдя с поезда на перрон, попала под обстрел местных аборигенов, предлагающих квартиры. Сейчас, зимой и ночью, их, несомненно, значительно меньше, чем летним днем, но Наташа была удивлена: не ожидала увидеть даже этих троих. С гордостью ответила: «Нет, не надо. Я сочинка. Мне есть, где жить». Не стала оставлять чемодан в камере хранения и не захотела сразу с поезда бежать к Максу в клуб, поэтому взяла такси и поехала в Дагомыс прямо с вокзала, как полагается среди вокзальных таксистов — втридорога.
Успела искупаться, высушить волосы, сделать легкий макияж — а как же, ведь Макс увидит ее после долгой разлуки, и надо быть на все сто! Может, конечно, Макс вернется домой практически утром и, как всегда после клуба, грохнется в кровать носом в подушку, но Наташа на всякий случай устроила в комнате намек на романтическую атмосферу. Весь намек заключался, пожалуй, только в освещении (Наташа включила один ночник, вкрутив туда привезенную из Москвы лампочку красного цвета) и в шелковом постельном белье (которое Наташа тоже привезла из Москвы). Раньше у Макса никогда не было шелковых простыней, да и Наташа тоже не знала, что это за ощущения, поэтому сейчас, едва застелив темно-бордовую ткань, распласталась на кровати и принялась жадно скользить по простыне ладошками и пяточками. Даже смотреть на эту кровать теперь — праздник, а уж щупать — вообще запредельные эмоции. Ну и, конечно, музыка: без нее Наташе даже счастье не в радость.
