Из середины кипы торчал маленький, необычного вида конверт.
— Погоди, — сказал я. — Подожди минутку, Мэри Кэтрин. Одну секунду.
Я вскрыл конверт. Письмо было написано мелким, неразборчивым почерком: все, что мне удалось разобрать, — это одного «Дорогого Майкла», пару «Мэри Кэтрин» и подпись: «Да благословит тебя Господь в это тяжелое время. С любовью, Нона».
Правда, я так и не понял, что это все значит.
До сих пор я даже не был уверен, жива ли теща. Одно знал наверняка: было уже очень поздно, и я слишком устал, чтобы сейчас во всем разбираться.
— А, так вот оно что, — сказал я как раз в тот момент, когда двери лифта с грохотом открылись. — Значит, это ты — Мэри Кэтрин, наша au pair.
В ее ярко-синих глазах мелькнула неприкрытая надежда. Но куда мне ее положить? Квартира забита до отказа. Потом я вспомнил, что на верхнем этаже есть комната прислуги — она перешла к нам вместе с квартирой, и мы использовали ее вместо кладовой.
— Пойдем, — сказал я, подхватывая вещмешок девушки и заходя в лифт. — Я покажу тебе, где расположиться.
У меня ушло добрых двадцать минут на то, чтобы убрать из комнатушки колыбель, детские игрушки, старые автомобильные сиденья и велосипеды Крисси и Шоны с изображениями Барби и трех принцесс.
Когда я снова поднялся наверх с постельным бельем, Мэри Кэтрин уже развернула матрац на кровати со стальной рамой и аккуратно раскладывала вещи по ящикам комода, который мы в свое время приспособили под пеленальный стол.
Я на минуту задержался, разглядывая ее. На вид лет двадцать пять — двадцать семь. Не очень высокая, но чувствуются энергия и честность. «Не робкого десятка», — отметил я про себя. Впрочем, для ее работы это как раз было неплохо.
— Нона не сказала, сколько у нас детей, так ведь?
— Она сказала — «стая». «Настоящая стая» — так, по-моему, она и выразилась.
— «Стая» — это сколько? Откуда ты приехала? — продолжал я.
Мэри Кэтрин вздернула брови:
— Пятеро?
Я покачал головой и поднял вверх большой палец — «поднимай ставку».
— Семеро?
На лице Мэри Кэтрин мелькнуло паническое выражение, когда я повторил свой жест.
— Ну не десять же?! — воскликнула она.
Я кивнул.
— Слава Богу, все приучены к горшку. И они прекрасные ребятишки. Но если ты захочешь уйти сейчас, завтра или через неделю, я все пойму.
— Десять? — переспросила Мэри Кэтрин.
— Единица и ноль, — улыбнулся я. — Да, и если хочешь у нас работать, тебе придется называть меня Майком. Или идиотом, если угодно. Но пожалуйста, не называй меня мистером Беннеттом.
