Я кивнула. Слова доктора как будто придали дополнительный вес этому факту. Как будто авторитет доктора Нэша был для меня намного весомее, чем все старания Бена.
— А когда я вышла замуж?
— Где-то в середине восьмидесятых.
— До несчастного случая.
Доктору было не по себе. Интересно, говорила ли я с ним когда-нибудь про аварию, из-за которой лишилась памяти?
— Так вы знаете, что привело к вашей амнезии?
— Да, — сказала я. — Я спросила об этом Бена. Позавчера. И он мне рассказал. Все это я записала в дневнике.
Доктор кивнул:
— И что вы теперь чувствуете?
— Не знаю, — сказала я. Я ведь не помню самой аварии, так что не ощущаю ее реальности. Я вижу только ее последствия — во что я превратилась. Я понимаю, что должна ненавидеть того, кто это сделал. Особенно учитывая, что его так и не поймали и он так и не был наказан за преступление. За то, что сломал мне жизнь. Но, как ни странно, я этого не чувствую. Я не могу представить себе этого человека, вообразить, как он мог выглядеть. Его как будто не было.
Он казался разочарованным.
— Вы так думаете? Что ваша жизнь «разрушена»?
— Да, — ответила я, подумав. — Да, я так думаю. — Доктор молчал. — Разве я не права?
Не знаю, какой реакции я от него ожидала. С одной стороны, мне ужасно хотелось, чтобы он стал разубеждать меня, доказывать, что у меня вся жизнь впереди. Но он не стал. Вместо этого он посмотрел мне прямо в глаза. Только сейчас я заметила, какие у него потрясающие глаза: синие, со стальным оттенком.
— Мне так жаль, Кристин, — сказал он. — Так жаль. Но я делаю все, что в моих силах, и думаю, что смогу вам помочь. Серьезно. Пожалуйста, верьте мне.
— Я верю, — сказала я. — Верю!
Я сидела, положив руку на стол, и он накрыл ее своей. Ладонь у него была тяжелая, горячая. Он сжал мои пальцы, и мне вдруг стало неловко — и за него, и за себя. Я взглянула на него, его лицо выражало грусть и только; я поняла, что это был просто порыв, молодой мужчина утешал стареющую женщину. Не более того.
— Прошу прощения, мне надо выйти в туалет, — сказала я.
Когда я вернулась, он уже налил нам кофе, и мы молча пили его, сидя друг напротив друга. Казалось, доктор не хочет встречаться со мной глазами — он углубился в изучение своих записей, неловко ерзая на стуле. Сначала я подумала, что он стесняется того, что пожал мне руку; но наконец он взглянул на меня и сказал:
— Кристин, я хотел бы задать вам вопрос. Точнее, два вопроса.
Я кивнула.
— Во-первых, я решил написать о вас исследование. Это совершенно необычный случай в данной области, и я думаю, придание его огласке в рамках научного сообщества принесло бы огромную пользу Вы не возражаете?
