Я была потрясена.
— Психиатрическое?!
Передо мной возник образ жуткого места, повсюду бродят сумасшедшие, слышен вой. Я не могла представить себя среди них.
— Да.
— Но почему? И зачем?
Доктор заговорил мягко, но в его голосе сквозило раздражение. Я мгновенно почувствовала уверенность, что мы уже говорили об этом, возможно, не один раз, вероятно, еще до того, как я начала вести дневник.
— Так было безопаснее, — сказал он. — К тому времени вы почти восстановились физически, но ваш разум находился в критическом состоянии. Вы не помнили ни кто вы, ни где находитесь. Вы проявляли признаки паранойи, обвиняли врачей в заговоре против вас. Даже пытались сбежать. — Он помолчал. — Вы становились все более неуправляемы. Вас перевели не только ради вашей безопасности, но и ради безопасности окружающих.
— Окружающих?
— Иногда вы вели себя агрессивно.
Я пыталась представить, каково это. Каждый день человек просыпается, ничего не понимая, не помня, кто он такой, где находится, как очутился в больнице. Задает вопросы и не получает ответов. Его окружают люди, знающие о нем больше, чем он сам. Должно быть, это ад кромешный.
Но я вспомнила, что речь шла обо мне.
— А дальше?
Он не ответил. Он поднял голову, но его взгляд был направлен в сторону, на дверь, словно он с нетерпением ожидал кого-то. Но ничего не произошло, дверь не открылась, никто не вошел и не вышел. Я подумала: «Наверное, ему хочется убежать».
— Доктор Нэш, — повторила я. — Что случилось потом?
— Вы оставались там некоторое время.
Его голос почти перешел в шепот. Может, он уже говорил мне это, но сейчас он знает, что я все запишу и буду помнить гораздо дольше, чем на протяжении пары часов.
— А точнее?
Он не ответил. Я повторила вопрос:
— Сколько?
Он взглянул на меня со смешанным выражением печали и боли.
— Семь лет.
Доктор Нэш расплатился, и мы вышли из кафе. Я шла как во сне. Не знаю, чего я ожидала, и где, мне думалось, я провела самое тяжелое время своей болезни. Но не в психушке. Не в средоточии ужаса и боли.
Мы шли, вдруг доктор повернулся ко мне.
— Кристин, у меня к вам предложение.
Он говорил нарочито небрежным тоном, словно собирался предложить мне мороженое. Разумеется, это неспроста.
— Я слушаю, — ответила я.
— Я считаю, что для вас будет полезно съездить в отделение, где вы лежали. Где провели столько времени.
Я ответила, не думая, автоматически:
— Нет! Зачем это мне?
— Вы буквально проживаете свои воспоминания, — сказал он. — Помните, что случилось во время визита в ваш бывший дом? — Я кивнула. — Вы вспомнили нечто новое. Я считаю, что это может повториться. Мы запустим некий механизм.
