А ты лоскутки перепутай, ты всех обмани
И выберись мимо таблички, где выхода нету,
На третью от солнца, довольно большую планету.
Так это ж… Да, верно. Магнит. Очень сильный магнит.
…А на всякий пожарный есть сявка-пожарник,
Он нажарит пожарских котлет.
И я буду ему за подсказ благодарен:
Смерти нет, но и жизни нет.
Мы с ним пламя сбиваем, сбиваем брандспойтом,
Пена застит нам горизонт.
Над оставшимся пеплом хоть пойте, хоть войте:
Пепелище и есть наш резон.
Подтверждение факта, что перед соединением с кислородом
Достигал осмысленных форм углерод.
Мы над глупостью этакой вместе с народом
Посмеемся – народ не соврет.
И не требуй возврата за негодный билет.
Самый Главный Кассир подытожит:
Ни на Марсе, ни на ближайшей к нему из планет
Жизни нет.
Но и смерти тоже.
«Что за привычка глотать расстоянья…»
Что за привычка глотать расстоянья помногу,
Бегством спасаться, пускаться в бега спозаранок,
Даже вопрос не задав, куда эта дорога…
А ведь дорога эта ведет к океану.
И в океане все тропы становятся рябью,
А из рябых ты и станешь всех лучше, всех краше.
Даже волна причитает по-бабьи. По-бабьи!
Эх, наше все – это пушки. Ну, все это наше.
А у тебя все богатство – мечи да орала.
Все, что есть мочи, мечи на столы богдыхана.
И в перековке, сродни лоскутным одеялам,
Дырки, заплатки – по моде у Тришки кафтаны.
Ты намотаешь на шарик свои расстоянья,
Выпьешь не все, но порядочно из океана.
Ну а теперь (извини, час, ты знаешь, не ранний)
В камеру нужно вернуться – заждалась охрана.
«И двадцать пять, и тридцать пять, и сорок…»
И двадцать пять, и тридцать пять, и сорок
Ушли туда, где нас давно уж ждут.
И хоть не все проговорили разговоры,
Хоть счастья нет – терпение и труд,
Покой и воля, истины, обманы —
Паек? – Вполне достаточный паек,
Чтоб продержаться в этом океане
Я смог.
Все это происки беса. На приисках бога
Мы ни бельмеса не смыслим в руде, в аффинаже,
Но, как настанет пора подведенья итогов,
На забалансовый счет перечислим продажу.
Мерные слитки. Безмерная жажда – пожить бы!
Эта нажива – наживка, блесна золотая.
А на спот-рынке теперь волатильность такая:
Только богач был – и вот ты теперь пролетарий,
И пролетаешь фанеркою по-над Парижем.
Трубы пониже, дымы над домами – пожиже,
И вместо мелких бриллиантов – грошей мелочевка.
А в остальном – при своих: геморрои да грыжи,
Да по дорожкам топтанье походкой неловкой.
По выходным здесь заводят молитвы и мессы.
Прииск как прииск. Хозяин лишь больно суровый.
