Жизнь просвистевших на этом большом берегу.
Больше об этом теперь ни гу-гу.
А та ли это музыка, не та?
Сажусь напротив примы или вторы,
Но только раз в году бывает разлита
В холодном воздухе такая красота!
Такие – как их там – миноры и мажоры!
Я нотной грамоты не ведаю поднесь,
Хожу, безграмотный, под нос себе мурлычу.
Я похищаю музыку с небес,
Цитируя без скобок и кавычек.
И разницы не вижу до сих пор —
Свои или чужие разговоры
Записывать. Мне это не позор,
Мне божеский не нужен разговор,
Мне человечий: мы не тати-воры.
Мне с вами некуда. Да и не по карману
И возрасту – куда с моим оскалом!
Хоть иногда прикинуться бы пьяным.
Прикинуться, что знаешь стих и псалом.
И те слова. И те слова. И эти
Слова. И я их помню без причины.
Слова о лете – словно вместо лета,
И то подобны аглицкому сплину.
А вы подобны взрослым – только дети.
Вы рослые. Росли и вырастали.
Ну что за времена теперь настали!
Растают между тем и те, и эти…
И будем между тем и между строчек
Искать убежища, искать укрытья.
…А день теперь ничем не лучше ночи.
И ночь ничем не лучше дня. Простите…
Пицца и кьянти – это причастие.
Сказано: хлеб и вино.
Или деепричастие?
Мне все равно.
Или это про счастье?
Хотя при чем здесь оно…
Птицы
Над Вечным городом
Вечно парят.
Не расстегивай ворота:
Говорят,
Расстегнешь – душа присоединится
К птицам.
Мы не любим поэтов.
Как господин Журден
Не знаем при этом,
Что прозу со всяких стен
И заборов
Заучиваем наизусть.
Это не горе.
Так. Грусть.
Мы не любим поэтов.
Чего их, право, любить?
Не конец света.
Без них можно жить.
Жуть,
Как они бывают опасны,
Как ртуть
Красная.
Мои дети уселись и смотрят парад.
Малыши – в радость им погремушки.
Я смотрю на детей. Рад я или не рад?
И вообще: пушки или Пушкин?
Только не надо ля-ля и convential wisdom:
Мол, и то, и другое – тем лучше, чем больше.
Мы все в том же трясемся вагоне, хоть Троцкий изгнан,
Сталин в Гори, а Ленин в Польше.
Мы трясемся в вагоне, раскачивая его,
Танки плавно так катят по Красной.
Что ты любишь на свете больше всего?
Детей и море. Это ясно.
А гусеницей по брусчатке – как гвоздем по стеклу.
Здесь тоже нет сомнений.
Хоть Троцкий – в мексиканском углу,
В Гори Сталин, в Польше Ленин.
Мои дети уселись и смотрят парад.
Дочке новый купили наряд,
Не остался и сын без обновки,
Хотя он предпочел бы винтовку
И патрончики или снаряд.
Эй, вы, там на горе́! А валите-ка в Гори,
Или в Польшу, иль в Мексику – мне все равно.
