Плотью и кровью, красной, как земляника,
Нас наделяют в капусте. Так овощи мы?
Ягоды, что послушно следуют за цветками?
Наверно, поэтому в нас вокровлены, воплощены
Страх вековой и боль вековая.
Молим: да минет нас чаша сия.
Это как эмиграция в край, где ни боли, ни страха,
Где поросли незабудками тлелые плахи,
Где только яблоки, яблоки, но не змея…
Только все это – не мне. Не мое. Не моя.
Я люблю одно, ненавижу другое:
Баланс, где в сальдо лишь белые тапочки.
И прятать не буду – что прятать, не скрою,
Мне многое здесь совершенно до лампочки.
До лампы, до улицы red фонарей,
Которые здесь переходят в разбитые.
Давай, подбивай свой баланс поскорей,
Чтоб дешево вышло и сердито.
Я строки открыжу, столбцы отчеркну —
Вот шахматка, черный и белый, как братья.
Ну, выключат белый, мой беленький свет,
Зато и достанется белый билет.
И я откошу от апостольской рати.
«Блеск лаков, кусок лаком…»
Блеск лаков, кусок лаком.
И дразнит, всю жизнь дразнит.
Не шей ты мне платье красное,
Как маков цвет, как поле маковое.
Не шей ты мне и голубое,
Оно ведь не пригодится,
Когда побредем с тобою
За грани – не заграницу.
Оставь мне лишь белое, черное,
Соль, перец прически ноской.
Снег черен, белы вороны.
Нам вместе бы слушать «Тоску»,
Тоску по-отдельности мыкать.
А платье в цвет земляники
Не шей – только в цвет известки…
Там Красные фонари,
Здесь Красная площадь.
Там любят на раз-два-три,
Здесь вовсе не любят больше.
А меньше зачем любви?
Зачем мазать тоньше, толще
Маслице чувств? Так проще?
Кончится масло, как роща
Скинет одежды свои
В срок или до (зари).
Попросту – c\'est la vie.
Слушай не ври, не ври!
Ты хоть живи, хоть умри,
Хоть обратись ты в мощи,
Не пикнет никто и не взропщет.
…Здесь прекрасная площадь,
Там прекрасные фонари.
Я проживаю много жизней. Я их как надо
Проживаю,
Как если много шоколадок
Я, не поморщась, прожевал бы.
Один молочный – сладкий-сладкий.
Карьеру делаю. К премьеру
Хожу. Хожу и на премьеры,
Хоть и зеваю там украдкой.
Другой, как скорлупа орехом,
Наполнен тыщей разных смыслов.
Тут жены, дети. Коромыслом
Дым. Дом. Шум. Гам. И много смеха,
Лишь скажешь «а» – тут дети эхом.
А третий горький. Ночь. Раздумья.
Бессонница. Бессмысли… Жизнь ли?
А хорошо, что полнолунье:
Светло, чтоб подготовить тризну.
«Какая-то ошибка в наших душах…»
Какая-то ошибка в наших душах,
Мы ищем днем затмений, света ночью.
О, ночь моя, я твой чернорабочий,
Работать в темноте совсем не скучно.
Но душно, ах, как душно! – настежь окна
В Европу, Азию. Да хоть бы в Антарктиду.
