— Это уже… Как сказать? Дакика… — отозвался Мамдух.
— Тонкость, вот именно. Но бьющая в глаза тонкость, и поэтому весьма существенная. Переводчик должен быть осторожен как хирург, и начитан, как философ. Вот, смотрите, еще одно слово: «империализм». По-вашему, его можно передать через «аль-истимар», но ведь последнее значит «колониализм». Опять перед нами пара несовпадающих понятий. Стремление к приобретению источников сырья и рынков сбыта за пределами метрополии — лишь одна из особенностей антагонистической формации — капитализма, перерастающей в империализм. А что такое империализм? Высшая и последняя стадия капитализма, характеризующаяся господством крупных монополий. Ленин писал, что «…по своей экономической сущности империализм есть монополистический капитализм».[3]
Бежит, бежит перо диссертанта, справа налево, справа налево, страница блокнота быстро покрывается узорной вязью.
— Теперь вот что я хотел сказать. Вы правильно пишете на страницах своей работы: «В переводе недостаточно передать идею произведения; для лучшего его понимания, усвоения следует донести до читателя впечатляюще живую ленинскую мысль». Но тут существует опасность — стремясь передать подлинный текст возможно точнее, можно впасть в буквализм и принести в арабский язык строй другого, что не будет способствовать точному пониманию исходного текста.
Перевод должен звучать по-арабски естественно, тогда он выполнит свою функцию успешно. Ведь каждый язык имеет свою гармонию, о которой всегда следует помнить переводчику. В частности, арабский язык стремится к лаконизму форм.
Между тем, коллега Мамдух, ряд ваших рекомендаций утяжеляет стиль перевода. Ну вот, например, выпишем на доску предложенное вами «аль-абид аль-уджара аль-мухаддисин». Замечу, кстати, что окончание «ин» в последнем слове — не к месту, это влияние диалекта, а в литературном языке должно быть «ун»; слово «му-хаддис» тоже неточно, здесь лучше употребить глагол не второй породы, а десятой: «мустахдас». Но дело не в этом. Смотрите: «аль… аль… аль…». Три артикля подряд! Разве так говорят по-арабски?
— Не говорят. Но я хотел точно передать ленинское выражение: «современные наемные рабы».
— Однако получилась неточность, перед нами буквализм, о котором мы уже с вами говорили. Буквализм, который режет ухо, воспринимается как инородное тело в родном языке и не проникает в душу человека. Почему вы не хотите сказать: «абид аль-уджра аль-мустах-дасун»? Освобождаемся от излишнего артикля — раз; сокращаем неудобоваримый двенадцатисложный организм до десяти слогов — два. Но главное — применяем столь естественную для арабского форму status constructus, сопряженного состояния. Разве это не облегчит восприятия ленинской мысли? А смысл остается тем, какой нужен.
