Кучерявый достал из-под стойки особую бутылку и налил изрядную порцию. Оказываемое Гамильтону внимание не вызывало зависти у присутствующих, и не потому, что они были дружелюбны по характеру, а потому, что в прошлом Гамильтон весьма убедительно дал понять, что не любит, когда вмешиваются в его дела. Он сделал это лишь раз, но этого оказалось достаточно.
Пухлое добродушное лицо Кучерявого выражало живейшее любопытство, как и лица всех окружающих. Однако они прекрасно сознавали, что Гамильтон не станет доверять всем подряд свои секреты. Он бросил на стойку бара две греческие монеты. Хиллер, который стоял поблизости, заметил это, и его лицо окаменело. Он был не единственным, у кого возникла такая реакция.
- Банк закрыт, - сказал Гамильтон. - Это годится?
Кучерявый взял блестящие монеты и с благоговением уставился на них.
- Годится ли это? Еще как годится, мистер Гамильтон! Золото! Чистое золото! На него можно купить очень много виски, мистер Гамильтон, чертовски много. Одну монету я приберегу для себя, да-да. А другую завтра отнесу в банк для оценки.
- Дело ваше, - безразлично произнес Гамильтон.
Бармен все еще рассматривал монеты.
- Кажется, греческие?
- Похоже на то, - с тем же безразличием ответил Гамильтон. Он глотнул виски и внимательно взглянул на Кучерявого. - Вы ведь не станете спрашивать меня, не ездил ли я за ними в Грецию?
- Конечно, нет, - поспешно ответил Кучерявый. - Не нужно ли послать за доктором, мистер Гамильтон?
- Спасибо. Но это не моя кровь.
- Сколько их было? И кто так поступил с вами... то есть кто заставил вас так поступить с ними?
- Только двое. Индейцы-хорена. Те же, что в прошлый раз.
Большинство посетителей бара все еще пялились на Гамильтона и на монеты, но постепенно заведение снова наполнилось гулом голосов. Держа в руке стакан, Хиллер протиснулся к Гамильтону, который без всякого интереса наблюдал за его приближением.
- Надеюсь, вы извините меня, Гамильтон, - начал Хиллер. - Я не хочу быть назойливым. Понятно, что после стычки с охотниками за головами человеку нужны тишина и покой. Но я хочу сообщить вам нечто важное, поверьте. Не могли бы мы с вами поговорить?
- О чем? - неприветливо спросил Гамильтон. - Кстати, я не люблю обсуждать деловые вопросы - речь ведь идет о деле? - когда каждое мое слово ловят множество любопытных ушей.
Хиллер огляделся. Их беседа неизбежно привлекла внимание. Гамильтон помолчал, словно раздумывая, потом взял бутылку и кивнул в сторону углового столика, самого дальнего от стойки. Как всегда, он выглядел агрессивным и неприступным, и его голос звучал так же:
