, молодой солдат так и не получил. Он уже собрался уходить, когда генерал коснулся пальцами лба.
- Подожди... Кобар. Я долго размышлял над тем, стоит ли вручать это тебе, - с этими словами он извлёк из ящика письменного стола резную шкатулку из ярко-коричневого дерева, открыл её и достал оттуда небольшой многогранный кристалл, размером с куриное яйцо. - Если вы попадёте в засаду или окажется, что у противника подавляющее число солдат, сожми этот камень в ладони и мысленно произнеси...
Он наклонился к уху Кобара и прошептал слово.
Кобар затвердил его в голове и кивнул.
- Этот камень поможет тебе остановить врага. Но крепко запомни - используй его лишь в случае крайней необходимости, если в противном случае может погибнуть весь твой отряд.
- Я понял, генерал.
- Вот и отлично, - Лейф откинул волосы со лба. - Выступайте, как условились, через час. Этого хватит, чтобы взять у интенданта всё необходимое и собрать отделение. Ступай, Кобар, и да хранят тебя Трое Богов.
С этими словами генерал отвернулся и пошёл к окну, из которого лился чистый незамутнённый солнечный свет.
Глава 8. Миргордская равнина.
Мы пришли из-за обширного океана, претерпев много невзгод и держась лишь за веру в Ум'оса. Мы бежали, и может быть, не зря - нас встретили земли просторные, покрытые лесом и населённые множеством зверей, которых доселе мы не встречали. Мы возврадовались увиденному, но было и то, что повергло нас в ужас. С некоторыми людьми начали происходить неведомые вещи. Была ли это болезнь, или проклятие богов - не знаю. Боюсь, что эта земля наше наказание, а вовсе не спасение, каким показалась вначале. Я молюсь...
Из корабельного журнала Питера Брусса,
десять лет до создания Триединой Церкви.
Цок-цок-цок. Этот звук отдавался в голове назойливой болью. Вторая неделя путешествия подходила к концу. Пыльная просёлочная дорога, ведущая от Геррана, вливалась в широкую ленту Миргордского тракта, которая шла от самой Бадакайской Стены на востоке, горизонтально разделяла почти по середине обширную Миргордскую равнину и только у Забрасина уходила на север, к столице.
Холмистая и лесистая равнина занимала едва ли не четверть всей Изры. Вдали, за зелёным лугом, по правую руку высились гряды поросших смешанным лесом холмов. Оканчивались они лишь у холодных предгорий сурового Каседрума. В тамошних тёмных закутках, поросших ельником и бурым лишайником, редко ступала нога человека. Гуляющие слухи о ковенах Одержимых и неведомых зверях заставляли охотников и лесорубов заниматься своими делами на южной половине равнины.
