Карат держал Алмазника за горло минут пять, то сжимая челюсти, то ослабляя хватку. Тот лежал тихо, только едва-едва, почти незаметно, сокращались мышцы его левой руки. Пес скосил глаза и увидел, как пальцы Алмазника потихоньку приближаются к посоху. Ждать смертельного удара пес не стал. Он придушил торговца, как придушила бы сучка мышь для своих щенков. Не убил. Нефрит не велел ему убивать.
Момент, когда Паша с детьми вышел из ворот, Вадим не пропустил. Крысенышево нытье не мешало ему больше — мальчишка уснул в ямке у костра, закутавшись в спальник.
Когда Вадим сбежал с холма, друг его уже пересек опасный рубеж.
Растолкали Крысеныша, покидали вещи в рюкзаки и бросились бежать сквозь темный лес — прочь от Алмазника и его подручных. Хорошо, что Вадим не забыл прихватить фонарики.
Через некоторое время их нагнал аделаидин пес.
Малыши чувствовали себя плохо. Кроха сильно вспотел, был очень жарким — Паша чувствовал это даже через одежду — и все время что-то неразборчиво бормотал и взмахивал ручками, но добудиться его было невозможно. Листик лежал на руках у Вадима совершенно неподвижно. Открытые глаза его смотрели вверх на усыпанное звездами небо, он иногда моргал, иногда с трудом сглатывал и молчал.
Паше было очень страшно. Он сильно устал и запыхался, но теперь на руках у него был больной малыш, и он не мог позволить себе отдыха.
Вадим остановился первым.
— Стоп! — сказал он, переводя дыхание, — надо решить, куда мы бежим. Моему совсем хреново. — Эй, ты, здесь где-нибудь можно найти врача? Ну, лекаря, знахаря — как они у вас называются?
Крысеныш пожал плечами:
— Вроде, по краю болот живут Травники.
— Лечат?
— Лечат.
— Как их искать?
— Пошли, покажу. Только я дорогу примерно знаю. У них же деревни нет. У них землянки накопаны. Так что мы можем день ходить, и никого не найти…
Светлым было майское ночное небо, и проплывали по нему серые тени облаков. Треугольники еловых вершин выглядели угрожающе, как лезвия широких ножей. Хрустели под ногами ветки, мягко пружинил мох. Фонарики помогали слабо, и ноги то и дело спотыкались о корни и кочки, проваливались в ямки.
Сначала они шли по лесу на юг, потом стали плавно поворачивать к востоку. По деревьям и кустам Вадим угадывал, что неподалеку большое болото, и именно его они огибают.
Постепенно лес переставал быть темным и представал перед людьми во всем богатстве оттенков серого.
Еще не встало солнце, еще не блеснула золотисто-зеленым сосновая хвоя, когда Крысеныш сказал:
