В год завоеваний божественных 23-й.
Хан Крибек.»
Богатая фантазия Алмазника тут же нарисовала: вот худосочный кочевник, достославный разоритель мелких деревушек мечется по чужим болотам, размазывая по лицу сопли и истекая истерическими слюнями. Вот из леса выходит дворняга, которая с испуга кажется ему медведем, и поспешно скрывается в чаще, напуганная видом этого полоумного истощенного существа. А тот, неизвестным самому себе образом вернувшись домой, предпочитает помнить о другом, и, раздуваясь как жаба от сознания собственного величия, излагает историю своих подвигов выспренними и наивными словами.
Алмазник все еще смеялся над несчастным Крибеком, сидя в потертом кресле перед камином парадного зала, который был единственной жилой комнатой во всем замке, когда, разгневанный и мрачный, на пороге появился его старший брат. Король в свои неполные двадцать два года.
Этот родственный визит был первым за все время, что Алмазник жил здесь, и потому принц испугался так, как не пугался никогда. К счастью для себя он успел сунуть табличку в широкий рукав наброшенного на сорочку халата.
— Так ты еще и вор, — выдержав драматическую паузу, медленно и укоризненно произнес Смарагд.
— Вор? — Алмазник изумился совершенно искренне, так как все мысли его сейчас были заняты драгоценными табличками: сделай Смарагд шаг вперед, и он непременно заметил бы библиотеку.
— Малахитовая Купальщица, — все еще настойчиво, но уже не так уверенно произнес Смарагд.
— Ах, это… — обрадовавшись, что речь идет не о книгах, Алмазник рассмеялся и только потом понял, какую беду на себя навлек.
— Ты смеешься! Речь идет о Купальщице, и ты можешь смеяться!
— А что с ней?
— Я хотел спросить об этом тебя.
— Она что, исчезла?
Глаза Смарагда загорелись недобрым огнем.
— То есть вы вот так взяли и упустили самую дорогую вещицу дворца. Ах, эпоха Малахитового Ренессанса! — Миновав полосу страха, Алмазник всей душой отдался искреннему истерическому веселью. Он даже стал наступать на брата, тесня его к выходу — спасал от его взгляда свою библиотеку.
— Где она?! — Смарагд взмахнул руками, чтобы сохранить равновесие, он не ожидал такого яростного отпора.
— Вот, — побелев от напряжения, Алмазник с усилием опрокинул огромную родонитовую урну. К ногам короля потекла река каменных осколков. Агат, яшма, сердолик, лазурит, асбест, обсидиан, нефрит… И зеленые осколки малахита. Как безумный, склонился Смарагд над этим прахом, перебирал, просеивал сквозь пальцы. И нашел — прядь малахитовых волос да тонкую ручку с длинными пальцами. Все, что осталось от величайшей драгоценности королевства. Трясущимися руками он достал носовой платок и, завернув туда крохотные останки, ушел — сгорбившись и забыв о брате.
