Петкана | страница 7
Я просил о том же и женщину в черном. Едва она возникала возле моей постели, как я начинал усердно творить молитву. Только бы она ушла. И никогда больше не появлялась. А если уж ей непременно нужно увести кого-то с собою, то пусть это буду я.
И она услышала. Сжалилась ли она над моими слезами и стонами или так суждено было свыше, но приходить она перестала. И, представьте себе, это чудесным образом совпало с тем временем, когда Создатель еще раз явил чрез нас Свое могущество и дивную силу.
Подобно престарелым родителям Исаака, Самсона, Марии и Иоанна, коим Бог даровал утешение на склоне дней, мы в наши преклонные годы (мне было уже 59, а моей жене 55 лет) получили от Господа еще одно чадо. Это произошло в 944 году от Рождества Христова.
Петка. Петкана. Так мы назвали нашу дочь. Имя ей мы выбрали по дню недели, в который она родилась. По-гречески это звучит как Параскева.
ПЕТКАНА
«Бог посылает нам в этой жизни искушения, страдания и боль, чтобы с их помощью мы могли легче познать и исполнить свое предназначение. Они — как придорожные знаки, помогающие не сбиться с пути и выбрать на развилке верное направление», — говорил мой брат Евфимий.
Он был на десять лет старше меня и не скрывал от меня своей любви, и я верила ему. И со всем жаром своей детской души стремилась видеть милость Божию даже в том, что походило скорее на немилость, кару и утрату.
Но это было уже после. После того как я пережила первую сильную боль. Когда страх впервые тисками сдавил мое сердце.
До того дня я была обычным ребенком. Необычной делали меня лишь рассказы о моем чудесном рождении, не совсем мне понятные, да еще трепетная, трогательная любовь родителей, буквально боготворивших меня.
«Ты нам дарована», — говорил мне отец.
«Ты будешь императрицей! Предстательницей Бога на земле! Ты для этого рождена», — поверяла мне свои сокровенные мечты мать.
Бедная! Она и не представляла, сколь тонка эта пряжа ее грез и как быстро порвется сия пестрая ткань радужных снов и мечтаний. Как в одночасье рухнет и рассыплется прахом здание, созидаемое ею в течение всей жизни, которая после моего рождения казалась ей прочной и надежной, дарованной едва ли не на века.
Сперва умер отец. Умер внезапно.
Потом заболела я.
Мне никогда не забыть того вечера, который начинался так же, как и прочие: первые тени ложились на гладь Мраморного моря, открывавшуюся прямо за нашими садами.
«Мама, зажги светильники»,— попросила я.
«Все светильники зажжены», — ответила мне моя мать.
