Десмонд Сьюард в своей книге «Семья Наполеона» пишет:
«Креолка по происхождению, она превратилась в истинную парижанку, с присущей ей тонкостью, шиком и фривольностью, которых требует светская жизнь. Новая эпоха как нельзя лучше подходила для этой искательницы приключений. То было время, когда благодаря любовникам можно было добиться богатства и положения в обществе. Если дама была недурна собой и готова продаваться, так перед ней тотчас открывались самые блестящие перспективы».
Понимая, что теперь ей предстоит беспокойная жизнь куртизанки, Жозефина сняла недорогую квартирку, где открыла салон и принимала в нем богатых клиентов: банкиров, крупных дельцов, политиков, стоявших у власти. Но денег, полученных за продажную любовь, все равно не хватало — ее новая профессия требовала больших затрат. Тогда Жозефина принялась обхаживать более крупную дичь, одного из руководителей термидорианцев «кабана» Поля Барраса, ставшего к этому времени одним из самых могущественных людей во Франции.
* * *
Новый вождь республики с сочувствием отнесся к молодой вдове, пострадавшей от якобинского террора. По-видимому, она увлекла его, и, вероятно, он был для нее больше, чем просто покровитель. Во всяком случае, он поместил Жозефину и ее детей в роскошный дом и принялся исполнять все ее прихоти. Жозефина, не отличавшаяся строгостью поведения, была окружена золотой молодежью, кутилами и прожигателями жизни, добивавшимися ее благосклонности. В салоне ее всегда было весело и шумно и легко забывались все заботы и кровавые дни террора. Немного поблекшая красавица, которой уже было тогда тридцать два года, она умела все же искусно скрывать следы времени на своей наружности. Она была грациозна, мила, кокетлива и умела прекрасно одеваться.
Целых девять месяцев Жозефина пребывала на вершине блаженства.
Но потом Поль Баррас стал тяготиться своей любовницей, лишавшей его прежней беззаботности и свободы, и все чаще подумывал, кому бы ее половчее спихнуть, но пока не находил вокруг достойных кандидатов.
* * *
Историк Рональд Делдерфилд описывает Жозефину де Богарне следующим образом:
«Она была, скорее, статной, нежели красивой, грациозной, нежели пленительной. Обладала хорошей фигурой, приятным голосом, правильными чертами лица и на редкость плохими зубами. Настолько плохими, что она научилась смеяться, не показывая их. Она знала все, что необходимо знать, чтобы в самом выгодном свете демонстрировать свои привлекательные стороны. Бог наделил ее изысканным вкусом, никогда не позволявшим ей надевать вещи, которые ей не шли».
