Сами посудите — неужели я — могучая и искусная природная ведьма с сокрушительно сильной левой рукой устрашусь чего-то, напугавшего малышей? Конечно, нет. Кроме того, было безумно любопытно. А тут ещё и обстоятельства так сложились… Словом, я гордо показывала Бель освоенный и изученный мною четвёртый этаж. Рассказывала о тайных ходах, скрывающихся лазах, о коротких путях, ведущих совершенно в противоположный конец здания. А подруга моя сдерживала зевоту и проявляла показную заинтересованность — знаете, как это заметно! И обидно.
Тут и пришла мне в голову мысль немножко развеять её скуку — мы спустились на третий и прошли через сумрачную комнату старинных доспехов.
Я открыла заклинанием запертую дверь сквозь стену, преграждавшую коридор, и ступила в неосвещённое пространство.
— Фью-и-и-ить, — невольно вырвался у меня протяжный свист — признак нешуточного изумления. Трёхголовый пёс размером с небольшого слона смотрел в мою сторону, и глаза его наливались злобой. Впрочем, при моём свисте эти самые глаза чуточку затуманились — буквально на мгновение. Этого хватило для того, чтобы испытать озарение — и я стала свистеть дальше. Не просто трели или рулады, а мелодию одной детской французской песенки, которую слышала в замке своей бабушки Миррей, когда мы гостили у неё на Луаре. Сработало! Как я и надеялась, все три головы этого огромного пса легли обратно на передние лапы, а глазища подёрнулись мечтательной дымкой — немудрёный мотив поверг чудовище в дремоту.
Задерживаться тут долее я не стала — шагнула назад и встретилась взглядом с Бэль.
— А ты неплохо свистишь, — сказала она. — И звучит этот мотив просто здоровски, — подруга ничего не разглядела из-за моей спины, потому что смотрела из не очень густого сумрака в очень густой. А я передумала рассказывать ей про притаившегося в коридоре цербера — нам нужно было торопиться на ужин. Я ведь обещала, что буду хорошо кушать.
* * *
Возможно, кто-то удивится, но настоящим прорывом в освоении магии стали для меня движения волшебной палочкой. Профессор Флитвик знал в них толк и не напрасно посвящал этому элементу заклинаний так много времени. Я, начав систематическое изучение исследующих чар, невольно поддалась настроению и стала анализировать эти взмахи, кривулины и загогулины, зарисовывая их на отдельных кусках пергамента. Вскоре, как только у меня накопилось достаточно данных, стало понятно — все эти движения поддаются классификации — даже невооружённым глазом легко выделялись буквы, узлы и иероглифы.
