Все эти фотографии, отображавшие то, чего нет и никогда не будет на этой земле, вполне годились для индустрии рекламы. Но в какой-то момент перестали быть интересны лично мне.
И не потому, что после этих сверхпревращений Оля временами казалась слишком обычной и заурядной, неспособной использовать полученный опыт в реальной жизни и в интимных отношениях со мной. Я ни в чём подобном её не обвинял. Хотя ждал от неё многого.
Просто понял, что, приступая к съёмкам, фотографы чаще всего имели представление, состоявшее из клише. И чем более значимым или денежным казался им клиент, тем более приближёнными к клише получались снимки. Ольга, соответственно, оказалась вписана в это клише.
Мне стало интересно расшатать предубеждения, которыми меня напичкали фотографы.
Я сам нашёл нестандартно мыслящего фотографа, готового работать со мной как с моделью. И мы приступили к съёмкам.
Как-то после очередных съёмок я заехал к Тамаре и оставил у неё реквизиты. В качестве подарка – хороший кожаный диван от Версаче и ещё кучу вещей без прямого назначения. Какие-то мелочи, среди которых была складывающаяся инвалидная коляска.
Увидев коляску, Тамара удивилась. Потом возмутилась тому, что мы там снимаем. А когда я, чтобы подразнить её, сел в эту коляску и поинтересовался, будет ли она за мной ухаживать, если я вдруг стану инвалидом, мягко ответила:
– Да, буду. Если что, возвращайся ко мне. Будем жить вместе.
Мне показалась очень смешной такая её готовность принять меня обратно в случае моей недееспособности.
Я вошёл в образ клоуна и, дурачась, стал изображать немощного.
– А давай станцуем, – предложила Тамара и протянула мне руку.
Тамара уже несколько лет занималась танцами, – кое-какие подробности из своей жизни она мне охотно рассказывала.
Так я знал, что танцы заменили ей изнурительные хождения в спортивный зал. Я понимал её стремление бороться за фигуру и знал, что в тренировках она не находила нужной ей эмоциональной подпитки.
Тренеры-качки, влюблённые в свою мышечную массу, никогда не смогли бы привлечь внимания Тамары.
Темпераментная, с примесью южных кровей, она была устроена таким образом, что нуждалась не только в выбросе энергии, но и в интенсивной работе воображения.
Кажется, именно я посоветовал ей заняться танцами. Но Тамара это отрицала, словно признай она моё участие в её свободной от меня жизни, это поставило бы под сомнение её способность быть самостоятельно женщиной.
Я неоднократно говорил, что самостоятельности её научили, ещё до меня, родители-военнослужащие и атмосфера военного городка. Похоже, она многое забывала сознательно.
