.
Директор школы внимательно посмотрел на мальчика и велел подойти. «Да у тебя жар, – сказал он, пощупав его лоб, – ступай-ка домой».
Вечером его забрали в больницу с диагнозом скарлатина. Он лежал в отдельном боксе, голова у него пылала, бабушка сидела возле кровати, ее слезящиеся глаза были близко-близко от его лица, а рядом, тоже в отдельном боксе, умирала девочка. То, что девочка умирает, он понял по тому, каким голосом она просила: «Дайте камфары! Скорее, дайте камфары!» И еще, очень звонко: «А где мой пионерский галстук? Принесите его!»
Про галстук было самое главное, он хорошо понимал умирающую девочку. Это и для него было важно, ведь уже скоро, двадцать второго апреля, их класс должны принимать в пионеры, и, значит, его не примут
за дело.
Пока он болел, к маме приходила учительница, и сказала, чтобы они не волновались: настоящих воров нашли: кто-то из учителей увидел в магазине, как двое его одноклассников закупали консервы, копченую колбасу и сухари, чтобы «бежать на войну».
__________
– Соня! Ты говорила с дядей Гриней?
Славик решил, что начнет разбираться с новонайденными семейными реликвиями с малого, то есть с челюсти, которая в данный момент лежала в серванте, в розетке для варенья.
– Я оказалась права, Славочка. Челюсть дяди-Гринина. Он привез ее из Европы.
– Звучит красиво. И что, он ограничился этой информацией?
– Нет, Славочка, конечно не ограничился.
– Ну так, может, мы перестанем переговариваться через стену?
Жена тихо рассмеялась, закрутила в кухне краны и пришла в комнату.
Не то чтобы Славику очень хотелось знать историю дяди-Грининой челюсти. Но это расследование хоть как-то отдаляло его от основного, неумолимо на него надвигавшегося расследования: что значила для его семьи и для него лично тетрадь в коричневой кожаной обложке.
– Сначала он не понял, о чем речь. А потом удивился, что челюсть сохранилась.
– Откуда она у него?
– Купил. В Варшаве, в сорок пятом.
– Больше там ничего не было, что ли?
– Не знаю… Они туда после восстания вошли.
– Какое восстание в наступающих войсках, Соня? И вообще, какое восстание? Что он тебе наговорил?
Сонечка обиделась, отвернулась, как всегда делала, собираясь заплакать.
– Вот и позвони ему сам. Ты же знаешь, я могу напутать.
– Ну хорошо. Не сердись. Что он еще рассказывал?
– Он, Славочка, рассказывал, как его мотострелковая дивизия в составе Первого Белорусского фронта под руководством маршала Рокоссовского… – Сонечка говорила, подняв глаза к потолку, точно урок отвечала… – Да, кажется, я правильно все запомнила, – как его дивизия вошла в Польшу. И дошла до Варшавы. – Славик удовлетворенно кивнул, и Сонечка продолжила: – А потом они с августа сорок четвертого по январь сорок пятого стояли под Варшавой, на другом берегу Вислы.
