В саду ничего ужасного не произошло, хотя садовника сюда тоже не мешало бы запустить.
Я присел на скамеечку, и Лёвчик тут же оказался у меня на коленях – прямо заякорил. Гм, а мне надо бы зайти в лавку прикупить еды на вечер и на утро. А как теперь уйти, изводя живности душу уходом? Попробую его взять с собой, а заодно можно и пообедать. Тогда еще немного посижу, возьму корзину и пойду. А мой красавчик поедет в корзине, пока она пустая. А потом у меня на плече.
Странствие в трактир и в пару лавок закончилось благополучно. Лёвчик везде производил фурор и вызывал кучу вопросов, где водятся такие благородные коты и прочее. Смотреть на него я позволял, а вот на просьбы погладить – отказывал. И рассказывал про то, что это храмовый кот из дальних стран, посвященный богу огня. А Лёвчик своей красотой и благородным поведением смущал людские взоры. И аккуратно поедал нарезанную ветчину. Вообще чего такого особенного в поедании? Как бы ничего особенного, все коты едят, и даже не один раз в день, если это не голодные бездомные коты. А вот поди ж ты – смотрю на него, как он ест, и умиляюсь, и кажется мне, что ест он благородно, как аристократ на баронском съезде. Там они это делают, как предписывают кодексы о поведении, то бишь лучше, чем обычно. Дома в замке – куда как свободнее.
Вот барон Иттен ездил к соседу, барону Ансеню, насчет спорного участка решать, так Ансень у себя в замке кодексы попирал жесточайше. Например, принято, чтобы хозяин и гости ели одно и то же, что символизирует их единство за столом и равенство отношения к ним хозяина. Потому и жареный кабан кладется на середину стола, а уже все либо сами от него куски отрезают, либо мажордом отрезает и раскладывает гостям на тарелки. Первый способ – более стар, мажордом же есть не у всякого барона, он символ того, что барон прогрессивен и даже способен электричеством освещать покои. Если не сейчас, то завтра соберется.
А Ансень поставил всем по тарелке, в которую еще на кухне жареную курицу положили. Оскорбительное нарушение этикета. Надо было раскладывать с общего блюда уже на столе. Иттен есть не стал, только вино пил. Я, как неблагородный, но приближенный, курочку ел – мне это позволительно. После обеда мы сухо поблагодарили хозяина и уехали, не став окончательно решать спорный вопрос.
А на следующее утро Ансеню был послан вызов на поединок. Время тоже кодексом установлено: «Чтобы из оскорбленного выветрилось вино, выпитое в гостях у оскорбителя». Если бы они друг на друга обиделись в гостях у другого барона, то можно было бы и раньше вызывать, надо только дождаться окончания обеда, чтобы не было урона чести хозяина.
