— Мне жаль.
— Не стоит меня жалеть.
По крайней мере, теперь она выглядела достаточно презентабельно. Я вывел ее во внутренний двор. Был огромный риск, что нас кто-нибудь заметит, однако, воспользовавшись общей сумятицей, мы поспешно протолкались сквозь толпу, прошли под резным изображением волка и наконец очутились на оживленной улице.
— Я понимаю твои чувства, — шепотом сказал я. — Несправедливость — ужасная вещь. Однако подумай хорошенько: твоя жизнь стоит большего, чем красивый жест. Жизнь и так достаточно коротка. Твоя мать и без того уже много потеряла. Возвращайся к ней и оставайся дома.
Я настоял, чтобы девушка назвала мне свое имя и сказала, где живет, на случай, если эти сведения понадобятся мне в будущем. Затем я разжал руку, отпуская ее, словно дикое животное. Она исчезла в гуще города, ни разу не обернувшись.
Когда я вернулся домой, было уже поздно. Мы с Тотом открыли калитку и вошли во двор. Однако вместо того, чтобы подбежать к своей лежанке, он настороженно выпрямился, подняв хвост и внимательно прислушиваясь. В доме было неестественно тихо. Возможно, Танеферет с детьми еще не вернулась от Нахта — однако в передней комнате горел масляный светильник, хотя мы там никогда не сидели.
Я пересек двор, подошел к кухонной двери, беззвучно открыл ее и переступил через порог. Еще один светильник горел в стенной нише, но детей нигде не было видно. Я подошел к двери в переднюю комнату. Танеферет сидела на скамье возле стенной росписи, на завершение которой мы за все эти годы так и не собрали достаточно денег. Она не заметила меня. Вид у нее был напряженный. Я двинулся дальше и увидел еще одну тень, падавшую на пол. Затем тень шевельнула рукой, и я быстро скользнул в комнату и схватил сидевшего за предплечье сзади.
Кубок со стуком упал на пол. Вино разлилось небольшой лужицей. На меня глядело снисходительное лицо вельможи из высших кругов. Среднего возраста, роскошно одетый, он был заметно удивлен, но сохранял самообладание. Танеферет поднялась на ноги, встав как на параде. Кажется, я позволил своим нервам чересчур разгуляться.
— Добрый вечер, — проговорил гость ровным ироническим тоном.
Я отпустил его. Он поправил свое внушительное золотое «ожерелье славы» — чрезвычайно тонко отделанное, — затем, заметив, что плеснул вином на свою одежду, с недовольным видом осмотрел красное пятно. Возможно, это было худшее, что случилось с ним за многие годы.
— Этот господин ждет здесь, чтобы встретиться с тобой… И уже довольно долго. — Судя по выражению лица моей жены, она была мною недовольна. Подозреваю, без меня их разговор был не очень оживленным. Многозначительно глянув на меня, она исчезла в кухне, чтобы принести воды и чистую тряпку.
