На сходке 26 ноября на Страстном бульваре студенты заполняли бульвар, сидели на скамьях и гуляли, ожидая событий. Вдруг прошел слух, что на бульваре есть "посторонние" люди, которые хотели "вмешать в дело политику".
Надо было видеть впечатление, которое это известие произвело на собравшихся студентов. Мы бросились по указанному направлению. На скамье рядом со студентами в форме сидел штатский в серой барашковой шапке.
"Это вы хотите вмешать в наше дело политику".
Его поразила в устах студентов такая постановка вопроса. Он стал объяснять, что надо использовать случай, чтобы высказать некоторые общие пожелания. Дальше слушать мы не хотели.
{67} "Если вы собираетесь это сделать, мы тотчас уходим; оставайтесь одни".
Студенческая толпа поддерживала нас сочувственными возгласами. Он объявил, что если мы не хотим, то конечно, он этого делать не станет. Долго говорить не пришлось. Показались казаки и жандармы и началось избиение.
Этот эпизод характерен. Человек в серой барашковой шапке не был совсем "посторонним"; он был студентом-юристом 4-го курса. Только он был старшего поколения. И мы уже не понимали друг друга. Слово "политика" нас оттолкнуло. А мы были большинство в это время; от нас зависела удача движения; и "политики" мы не хотели. Ее действительно и не было в беспорядках этого года. Потому они и сошли для всех так благополучно. Власть опасности в них не увидела и успокоилась. Пострадавший Брызгалов был смещен и скоро умер. На его место был назначен прямой его антипод С. В. Добров. Синявский, отбыв в арестантских ротах трехлетнее наказание, вернулся в Москву Я тогда с ним познакомился. Исторические герои теряют при близком знакомстве. Я могу сказать положительно: громадное большинство университетской молодежи того времени на "политику" не реагировало.
Не могу на этом покончить с серой барашковой шапкой. Судьба нас впоследствии сблизила и следующая встреча была забавна и характерна.
Этой зимой был юбилей Ньютона, который праздновался в соединенном заседании нескольких ученых обществ, под председательством профессора В. Я. Цингера. Как естественник, я пошел на заседание. Было много студентов. Мы увидали за столом Д. И. Менделеева. Он был в это время особенно популярен, не как великий Ученый, а как "протестант". Тогда рассказывали, будто во время беспорядков в Петербургском университете Менделеев заступился за студентов и вызванный к {68} министру народного просвещения, на вопрос последнего, знает ли он, Менделеев, что его ожидает, гордо ответил: "Знаю: лучшая кафедра в Европе".
