- Пройдемте в дом, - постарался я не допустить возникновения паузы. - Там вы расскажете нам всем о ситуации в домене во всех подробностях. Исходя из услышанного мы и будем строить дальнейшие планы. И еще один вопрос... Вы, кажется, до сих пор нам не представились, так не пора ли справить сие досадное упущение?
- Марко, просто Марко. Скромный ценитель красоты во всех ее проявлениях, увы, не оцененный собственным кланом и изгнанный оттуда с позором. Глупцы, разве они понимают, что это изгнание навсегда останется в моей памяти как одно из лучших воспоминаний. Красиво уйти тоже надо уметь. Но они не поняли это, их кукольные головы были поглощены лишь внешней мишурой и множеством никому не нужных мелочей. Впрочем, - прервался агент Эрика. - Это уже в прошлом и может быть интересно лишь интересующимся упадком в некоторых кланах Красного Рода. Прошу вас, заходите, я питаю надежды, что изнутри дом покажется вам более запоминающимся. Я сам приложил некоторые усилия к оформлению интерьера.
Интерьер - это хорошо, а когда он хорош, то и вовсе прекрасно. Внутреннее же убранство особняка, к которому приложил руку Тореадор-отступник, было весьма неординарным. Звуки от шагов по паркету причудливо преломлялись, отражаясь от стен и создавая впечатление, что мы находимся где-то под землей в запутанных катакомбах. Освещение вроде бы самое обычное, но в то же время обычный обыватель не выдержал бы и получаса в абсолютно чуждой для него цветовой гамме, напоминающей не то о ночи в дремучем лесу, не то о слабо освещенном склепе. Ну и картины, украшающие стены, были достойны пристального изучения...
Босх, Гойя, прочие мастера фантасмагорий. Им следовало многому поучиться у Марко, который умудрился достичь столь яркого эффекта присутствия, как все они вместе взятые. Это была красота, но та ее разновидность, которую никогда не выставить на всеобщее обозрение. Такая красота способна ужалить в самое уязвимое место. Чего стоило хотя бы полотно, украшающее вестибюль... Лес, освещаемый последними лучами солнца, уже готового скрыться за горизонтом; деревья, сплетенные меж собой узлами-сучьями. Художник сумел уловить тот редчайший момент, когда с виду спокойный и безобидный пейзаж способен всколыхнуть совсем иные чувства. Вороны, сидящие на ветвях, словно бы смотрели на нас с той стороны холста и их интерес был чисто гастрономического толка. Остаться равнодушным при виде такого запоминающегося зрелища не удалось бы даже записному флегматику. Не слишком уступали и другие произведения мастера - изрытое ямами кладбище; человек, бегущий от стаи волков по залитой лунным светом степи; отражающийся сам в себе лабиринт зеркал, из которого нет выхода...
