— «Киршвассер»[74], — прочитал он название, написанное мелкими буквами. — Наверное, латинское или греческое. Но цвет — не очень…
— Да, похоже на настой из трав.
— Может быть, минеральная вода?
— Дьявол, достаточно одного взгляда, чтобы вызвать отвращение…
Тут Перрон заметил большую, полную до краев серебряную чашку и, понюхав, сказал:
— Королевский напиток! Настоящий мокко. И подают на серебре. Надо попробовать!
— Ну ты, гурман![75]
— Это очень редкая вещь — значит, для меня!
— Оставь мне глоток, я не брезгую ни тобой, ни Эммануилом. На старости лет, когда мы станем ветеранами наполеоновской гвардии, будем рассказывать, что пили из кружки короля.
— Мне кажется, я слышу шаги, — сказал Обозный.
— Да, правда, сюда идут!
Перрон, боясь, что ему помешают, залпом выпил половину кружки. И тут случилось страшное: глаза солдата расширились и стали неподвижными, тело конвульсивно дернулось. Он хотел крикнуть, но дыхание перехватило; жуткая гримаса исказила лицо. Чашка выскользнула из сведенных судорогой пальцев, и Перрон, один из самых могучих и сильных зуавов в полку, рухнул как подкошенный. Бледный как полотно Раймон бросился к товарищу.
— Перрон, бедный Перрон, что с тобой? Бравый парень, как ты, не может так просто умереть… — причитал он. — Господи, это яд! Кофе короля отравлен!
Парадный марш полка закончился. Виктор-Эммануил вложил саблю в ножны, отпустил охрану и направился в столовую. Адъютант открыл перед монархом дверь, и оба услышали крики. Король, вступив в комнату, удивленно произнес:
— Что здесь происходит?
На лицах зуавов застыли ужас и растерянность. От хмеля не осталось и следа.
Потрясенный Раймон не мог вымолвить ни слова. Все же привычка к железной дисциплине одержала верх над чувствами. Справившись с собой, он шпагой отсалютовал монарху, потом вытянулся по стойке «смирно» и замер в ожидании. Обозный с некоторым опозданием старался как можно точнее повторить движения друга, но ему это удавалось плохо. Насаженный на штык батон болонской колбасы, весом в пять или шесть ливров[76], грозил вывалиться из рук вместе с оружием. Несчастный воришка, потеряв от страха голову, думал только об одном: «Я пропал, я украл… теперь меня расстреляют…»
— Что вы здесь делаете? — спросил Виктор-Эммануил.
Раймон понял, что отвечать придется ему. С трудом подбирая слова, он выдавил:
— Извините, мой король! Мы выполняли поручение… я… Перрон и Обозный. Нам очень захотелось пить… Вы наш капрал и должны понять…
