Увы, мы мало что успели сделать. Пока я помогал мисс Тэрстон надеть пальто, она повернулась и, случайно подняв глаза, закричала.
— Господи! — воскликнул я.
Наверху лестницы стоял человек, похожий на сэра Хамфри, но в уличной одежде, пальто и цилиндре, которые мы видели ранее. Он никак не мог пройти мимо нас.
— Эй вы! Ни с места!
Холмс бросился в погоню, перепрыгивая через три ступеньки.
Незнакомец двигался молниеносно и при этом так тихо, что я слышал лишь стук ботинок Холмса по деревянной лестнице. Затем донесся вопль из кабинета. Сэр Хамфри кричал что-то на чужом языке, и в его голосе звучал неподдельный ужас. Крик оборвался, сменившись булькающим хрипом; раздался выстрел из слоновьего ружья.
Оставив мисс Тэрстон, я бросился следом за Холмсом. Когда добрался до двери кабинета, выбитой изнутри, словно пушечным ядром, мой друг уже находился в комнате. Мгновение спустя он выскочил обратно — бледный, с диким взглядом — и увидел идущую к нам мисс Эбигейл Тэрстон.
— Ради всего святого, Ватсон! Не пускайте ее!
— Отец! — закричала она. — Дайте мне войти!
Я крепко держал девушку.
— Ватсон! Не позволяйте ей войти, что бы ни случилось! Это… слишком ужасно.
Думаю, то был единственный раз, когда я видел Шерлока потрясенным едва ли не до потери дара речи.
Я заставил мисс Тэрстон спуститься обратно, несмотря на ее протесты и сопротивление, и продержал внизу до прибытия полиции, которую вызвали соседи, услышавшие крики и выстрел. После того как девушку увезли в полицейском фургоне, мне удалось наконец осмотреть тело сэра Хамфри Тэрстона. Он, как я и опасался, был убит.
Его, так и не покинувшего кресла, кто-то изуродовал почти до неузнаваемости. Горло было перерезано от уха до уха, чего вполне хватило для умерщвления, при этом с лица почти полностью содрано мясо. На обнаженную лобную кость нанесли ряды таинственных символов, похожих на те, что я видел в письмах. Макушку разбили каким-то тупым орудием, и, к моему ужасу, исчезла бóльшая часть мозга.
Хуже всего выглядела последняя деталь преступления, нарочито издевательская, — на коленях мертвеца лежало дымящееся ружье, в полированной поверхности ствола отражался нефритовый идол с изумрудными глазами — стилизованная фигурка собаки с крыльями летучей мыши.
— Да, Холмс, — сказал я, — это и впрямь слишком ужасно.
Доктор Ватсон прервал свой рассказ, а я, девятнадцатилетний студент американского колледжа, все таращился на него с раскрытым ртом, все пытался отбросить сомнения в душевном здоровье славного старика. Мысль о его помешательстве едва не довела меня до слез.
