Рассказ Смелякова мне очень понравился, он передавал дух эпохи. Смущал меня только Троцкий, поскольку слова «троцкизм» и «троцкист» были еще страшными ругательствами. Как известно, убийца Троцкого Рамон Меркадер только в 1960 г. выйдет из мексиканской тюрьмы и получит в Кремле Звезду героя. Я решил посоветоваться в партбюро с Василием Васильевичем Андреичевым, курировавшим стенгазету. В. В., чуть подумав, сказал: «Давай изложим так, что эту яркую речь произнес не Троцкий, а Калинин». Тут воспротивился я: «Это же фальсификация истории!» Решили и это интервью не помещать, а я оправился к третьему участнику.
Назовем его просто «третий». Он оказался рабочим двора, это одна из самых непрестижных должностей. Задача их состоит в разгрузке-погрузке, таскании ящиков и других тяжестей. Работа тяжелая и в любую погоду, что естественно приводит к тому, что рабочие согревались известным русским способом. Когда я подошел к участнику, он лыка уже не вязал. Тут я и подумал: «Революция дословно означает переворот. Недаром поется „Кто был ничем, тот станет всем!“ А тут получается, что для того, чтобы стать рабочим двора, революция вроде не нужна?» В итоге в стенгазете наш художник изобразил крейсер «Аврору». Крейсер полностью покрыл два ватманских листа.
Как ЮрМех решил вступить в комсомол
Мой друг Юрий Михайлович Коноплев, которого мы, друзья, называли ЮрМехом, часто приглашал нас к себе на дачу, в Шереметьевскую. Дачный участок находится в десяти минутах хода от станции в поселке танкистов и был получен отцом ЮрМеха вскоре после войны, поскольку он служил в Бронетанковом управлении Минобороны. Участки раздавались на основе дарственных от Сталина по простому правилу: генералу — гектар, полковнику — полгектара. Отец ЮрМеха как раз имел звание полковника, поэтому получил полгектара, и этот участок мне казался огромным по сравнению с новыми шестью сотками. Когда семья ЮрМеха впервые туда приехала, чтобы посмотреть, он весь был покрыт лесом. Поражало обилие грибов.
Надо было строиться, а в те времена со стройматериалами для частного строительства было ой как плохо. И тут у отца ЮрМеха появилась возможность завезти деревянные ящики — тару от мотоциклов «Харлей-Дэвидсон», которые нам поставляли американцы. Помню, в моем детстве на них ездила милиция. Завезли груду этих ящиков, свалили в кучу, и отец сказал ЮрМеху, которому было тогда лет двенадцать: «Ну вот, у тебя каникулы, чтобы без дела не шатался, займись разборкой этих ящиков на досочки!» И выдал клещи и молоток. И ЮрМех приступил. Он приезжал утром на дачном поезде, в те времена электричек на Савеловской дороге еще не было, поезда тянул паровичок. Скорость поезд после остановки набирал медленно, и ЮрМех спрыгивал на ходу с подножки вагона напротив своего участка и вступал в единоборство с ящиками. Дело в том, что эти капиталисты сколачивали ящики уже тогда не как у нас на родине четырьмя гвоздями, а пневматическим молотком, да змейкой, да гвозди квадратные. ЮрМех намучился, разбирая эти проклятые ящики, и возненавидел капитализм всей душой. А когда по окончании каникул вернулся в школу, подал заявление на вступление в комсомол, чтобы установить социализм на всей Земле.
