Парижский поцелуй | страница 40
— Я в этом уверена, — ответила Шина. — Я любовалась вами, когда увидела, как вы уронили бумажник, садясь в машину.
— Я очень торопилась. Это мой самый большой грех. Я всегда опаздываю и поэтому всегда спешу. Дурная привычка. Когда-нибудь я от нее избавлюсь. — Мадемуазель притворно вздохнула. — Ну хватит обо мне. Поговорим о вас. Вы так добры, что вернули мне бумажник. В нем было много денег, но это не важно. Главное, что в нем моя удача.
— Ваша удача? — переспросила Шина.
— Да, моя удача, — повторила мадемуазель Фонтес, прижав бумажник к груди. — Как я могу отблагодарить вас?
— Нет-нет, мне ничего не нужно, — спохватилась Шина. — Я рада, что смогла его вернуть. И теперь мне нужно идти. — Она поняла, что француженка хотела дать ей денег. Но гордость не позволяла ей их принять. В смущении она бросилась к двери.
Но мадемуазель Фонтес не пустила ее.
— Нет-нет, — сказала она, отводя ее руку от дверной ручки. — Вы не должны так уходить. Я не позволю! Вы были так любезны. Пожалуйста, останьтесь, прошу вас. Она поколебалась и добавила: — Я знаю, что вы с удовольствием выпьете чашку чая. Все англичане пьют чай в четыре часа.
— Нет, правда, — ответила Шина, — не стоит беспокоиться. Я рада, что оказалась вам полезной.
— Нет, вы обязательно выпьете чаю, — настаивала мадемуазель Фонтес. — Ведь вы даже не назвали мне своего имени.
Она взяла Шину за руку и потянула ее в гостиную, велев горничной принести туда чай и сладости.
Гостиная была небольшой, с обитыми ярким атласом стульями и большими шелковыми подушками цвета коралла. Серебристо-серые стены и мебель свидетельствовали о хорошем вкусе. Белый пудель, сидевший в корзинке у электрического камина, выпрыгнул при виде хозяйки и с приветственным лаем закружился вокруг нее.
— Я видела вашу собаку в автомобиле, — сказала Шина. — Такая прелесть.
— Бобо — моя радость, — засмеялась Фифи. — Хотя он очень шумный и непослушный. Располагайтесь поудобнее, пока нам несут чай. Вы так и не скажете мне свое имя?
— Шина Лоусон, — ответила Шина. — Я гувернантка детей дона Вермундо Пелейо, посла Марипозы.
— Кажется, я о нем что-то слышала, — протянула мадемуазель Фонтес. — Я знакома с виконтом де Кормелем. А его сестра замужем за послом.
— Да, это так.
— Этот тип абсолютно несносен, — сказала мадемуазель Фонтес, пытаясь заглянуть Шине в глаза. — Вы не находите?
Минуту Шина колебалась. Но маленькая актриса понравилась ей, и она решилась:
— Расскажите мне, пожалуйста, о нем. Я так недолго в Париже, что еще не составила представления о виконте.