— Надо ли мне объяснить вам, что я друг вашего дяди?
— Друг дяди Патрика! У вас новости от него? Я получила сегодня его письмо. Он болен? Вы его видели?
— Одни вопросы. Вы не даете мне вставить ни слова. Послушайте, я друг вашего дяди, который выхлопотал для вас эту работу в Париже. Ясно?
— Да, да, кажется, понимаю.
— Тогда скажите мне, как идут ваши дела в посольстве?
— По-моему, хорошо.
— Они доверяют вам?
— Думаю, да.
— Они о чем-нибудь подозревают?
— Подозревают? — переспросила Шина.
— Ну же, не старайтесь казаться глупее, чем вы есть на самом деле. О том, кто вы и зачем вы там находитесь?
— Простите, я не понимаю, что вы имеете в виду? Если вы отвечаете за мою работу, то, может быть, вы объясните мне, почему…
— Я просил вас не задавать вопросов. А теперь слушайте меня внимательно. Вы должны внимательно прислушиваться ко всему, что говорится в посольстве. Возможно, вы сможете что-нибудь узнать о заключаемых контрактах, особенно если они имеют отношение к Марипозе. Вы должны разузнать как можно больше о деятельности посольства, понятно? Будьте осторожны, когда будете задавать вопросы. Если у вас появится какая-нибудь информация, не важно, будет ли это что-нибудь незначительное или, наоборот, очень серьезное, вы должны прийти сюда, как сегодня, и спросить пакет.
— Но что все это значит? — не могла понять Шина. — Что я должна сделать?
— Делайте то, что вам говорят.
— Но это нереально. Как я смогу узнать о контрактах?
— Постарайтесь. У вас хорошие отношения с полковником Мансфильдом. Он может рассказать многое, если захочет.
— Я не могу говорить с ним о подобных вещах.
— Сможете, если постараетесь.
— Но почему я? — спросила Шина.
— На этот вопрос я готов ответить. Вы любите дядю?
— Конечно!
— Если бы с ним что-нибудь случилось, вы бы огорчились?
— Да, я бы очень расстроилась! — воскликнула Шина. — К чему вы клоните? Что вы хотите сказать?
— Я пытаюсь сказать вам, что это очень важно для вашего дяди — для его здоровья и материального благополучия. И вы должны делать то, что вам говорят.
— Ну конечно, вы не ожидаете…
— Это приказ. Все.
— Но послушайте… я должна…
Но он положил трубку.
Шина постояла, уставившись на телефон, и затем очень медленно села на ящик. Что означает этот странный разговор не столько для нее, сколько для дяди Патрика? Но она уже знала ответ и в ужасе шептала: «Нет! Нет! Нет!»
