. . . . . . . . . .
В то же самое время Курт фон Росла с легким сердцем вышел из своей квартиры и отправился в служебный кабинет полка.
Сегодня он вошел к командиру совершенно иным, чем несколько дней тому назад. С сияющими глазами, олицетворяя собою мужскую красоту и силу, он переступил порог, отдавая честь и звеня шпорами.
— Господин полковник, — начал он, — имею честь доложить, что теперь все мои обязательства приведены в полный порядок.
Серые глаза старика радостно заблистали, и ему стоило усилия, чтобы не обнять молодого человека.
— Вы можете дать мне в этом ваше честное слово? — спросил он.
— Так точно, даю честное слово, господин полковник!
— Благодарю вас. Вольно, господин поручик!
Он протянул ему обе руки и сказал с сердечным оттенком в голосе:
— Рад от всей души, поздравляю вас, господин поручик! Не теряйте никогда из виду вашей цели, состоящей в том, чтобы быть и оставаться дельным офицером, и не забывайте того, что я говорил вам в прошлый раз!
Курт сбежал с лестницы, как резвый мальчик. Легкими шагами он направился к себе на квартиру. Он намеревался поспать несколько часов, пообедать в клубе и затем навестить свою невесту, свою Ирену.
Взяв в руки книгу и закурив папиросу, он прилег на диван.
Поручик прочитал лишь несколько страниц, потом отложил книгу в сторону и закрыл глаза.
Дивные сны ласкали его, сны о счастье и любви, о славе и почестях, сны, которые бывают только в блаженное, золотое время молодости.
Резкий звонок заставил его очнуться. Он стал протирать глаза и посмотрел на часы. Черт возьми, он проспал, три часа. В области желудка он ощутил некоторые позывы.
Раздался второй звонок. Почему это денщик не открывает дверей? Поручик сам пошел к двери.
К крайнему своему удивлению он увидел перед собою полкового адъютанта. Озадаченный Росла попросил его войти.
— Чем обязан удовольствию вашего визита? — спросил, он, предлагая адъютанту кресло, от которого тот, однако вежливо отказался.
— Меня привело к вам неприятное дело по службе, господин поручик, — серьезно ответил тот.
Курт посмотрел ему в лицо, ничего не понимая.
— В чем именно дело, позвольте осведомиться?
Адъютант в смущении откашлялся. Ему, очевидно, было тяжело приступить к исполнению возложенного на него поручения. Наконец, он медленно и серьезно заговорил:
— Господин поручик, у меня приказ отвести вас в подследственный арест.
Курт уставился на него, как на сумасшедшего. Бредил он, что ли? Он провел рукой по русым волосам. Потом лицо его залилось густой краской. Вся его гордость возмутилась.
