За три года мы объездили весь земной шар. Даже на Антарктиде побывали. А потом отец принес эту самую книжку Максутова о любительских телескопах...
— Он у тебя кто? — перебил Андрей.
— Отец? Он формовщик. Работает на механическом заводе.
— А мать не ругается за песок и... за все другое?
— У меня нет матери, — сказал Сергей. — Умерла, когда я был совсем маленьким. Я даже не помню ее.
— A у тебя Море Изобилия неправильно сделано. — сказал Андрей, показывая на круглый кратер с очень гладким дном. — Такого цирка там нет.
— Здесь у меня уже не Море Изобилия, а кусочек Моря Дождей. Это Архимед. Неужели не узнал?
— Архимед? — пробормотал Андрей, краснея.
— Он самый. Здесь у меня место, куда опустился наш второй «Лунник», Вот, ближе к Автолику, видишь? У меня даже фото есть с макетом первой ступени.
Липкин взял с подоконника конверт из-под фотобумаги и вынул из него два снимка. Один из них он протянул Андрею.
— Возьми. Это мы вчера с отцом печатали. Бери, бери, у меня еще есть. Вот Эратосфен был только один, потому я и обрадовался, когда ты принес. Я случайно пленку испортил, а лучше сделать не удалось, . .
Фотография Архимеда была замечательна. На фоне далеких гор, изрезанных тенями, резко выделялся идеально круглый цирк без центральной горки. Кольцевой вал был настолько ровен, что его тень, лежащая на дне цирка, представляла собой почти правильный серп. Правее цирка, на избитой мелкими кратерами светлой почве, слегка зарывшись в нее смятым конусом, лежала первая ступень космического корабля. Странно и радостно было видеть в этом царстве безжизненных камней и спекшегося шлака изделие мудрых человеческих рук с четкими буквами на борту: «СССР».
— Здорово! — вздохнул Андрей. — Спасибо. А из чего вы сделали первую ступень?
— Из фольги от конфет. Буквы отец написал чертежным перышком. А потом мы макет убрали и фотографировали место до прилунения.
— Вы так вдвоем и живете?
— Так и живем, — улыбнулся Липкин. — А что?
— Хорошо живете. Интересно. Я очень люблю, когда люди интересно живут. Иначе какой смысл?
— Никакого, — согласился Сергей. — Отец тоже так говорит. Если, говорит, человек знает только работу да еду, это не человек, а думающий автомат. В школе или в институте вложили в него программу, запустили — и дело с концом. А настоящий человек обязательно должен увлекаться. И одно из увлечений обязательно должно стать его второй жизнью. Вот так говорит мой отец. А твой чем увлекается? — спросил вдруг Липкин Андрея.
