Чтобы доказать неизлечимую безнравственность толпы, часто повторяют, что Нерон был в некоторых отношениях популярен. Верно, что на его счет составилось два совершенно противоположных мнения. Все серьезные и порядочные люди его не терпели; низшие слои народа любили его, одни наивно, на основании того неопределенного чувства, которое побуждает бедного плебея любить своего государя, если он обладает блестящей внешностью, другие потому, что он восхищал их своими празднествами. На этих праздниках его видели в толпе, видели, как он обедал и ел в театре, среди всякого сброда. Сверх того, разве он не ненавидел сенат, римскую аристократию, которые отличались такой суровостью и были так мало популярны? Кутилы, окружавшие его, были, по крайней мере, любезны и вежливы. Воины его гвардии тоже всегда были к нему привязаны. Долго еще на могиле его находили свежие цветы, а на Рострах — его изображения, возлагаемые неизвестной рукой. Вся удача Отона была основана на том, что он был доверенным Нерона и подражал его манерам. Вителлий для того, чтобы встретить в Риме хороший прием, открыто взял себе Нерона за образец и следовал его принципам в управлении империей. Прошло тридцать или сорок лет, и весь мир жалел о том, что его уже нет в живых, и желал воротить его.
Такая популярность, которой нечего особенно удивляться, имела одно странное последствие. Распространился слух, что предмет стольких сожалений, в сущности, не умер. Еще при жизни Нерона распространилась, и даже среди лиц, непосредственно окружавших императора, идея, что он будет низложен в Риме и что тогда для него начнется новое царствование на Востоке и почти мессианского характера. Народу всегда с трудом верится, что люди, долго занимавшие собой внимание мира, окончательно исчезают. Смерть Нерона на вилле Фаона в присутствии небольшого числа свидетелей не имела достаточной публичности; все, относящееся к его похоронам, происходило в кругу трех женщин, искренно ему преданных; труп видел почти только один Ицелий; не осталось от его личности ни малейшего следа. Можно было подумать о подмене: одни утверждали, что тело его не было найдено; другие говорили, будто бы рану, нанесенную им себе на шее, удалось перевязать и залечить. Почти все верили тому, что по инициативе парфянского посла в Риме он бежал к Арсакидам, своим союзникам, кровным врагам Рима, или к царю Армении Тиридату, приезд которого в Рим в 66 году сопровождался великолепными празднествами, поразившими римскую чернь. Там он будто бы строит козни на погибель империи. Он скоро вернется во главе восточной конницы, чтобы подвергнуть пыткам тех, кто ему изменил. Его приверженцы жили этой надеждой; они ставили ему памятники и даже пускали по рукам эдикты с его подписью. Напротив, христиане, смотревшие на него как на чудовище, слыша такие вести, которым они верили, как и весь народ, трепетали от ужаса. Этого рода игра воображения продолжалась довольно долго, и подобно тому, как это всегда бывает при таких условиях, на сцену выступало много лже-Неронов. Мы вскоре увидим, как все это отразилось в христианской Церкви и какое место занимала эта легенда в пророческой литературе той эпохи.
