Найти затерянную в лесах в глубоком вражеском тылу группу, к тому же лишенную средств связи, труднее трудного. Требуется командир, способный постичь участь попавших в беду, возможно, уже отчаявшихся людей, — командир, который ни за что не вернется с пустыми руками и не отделается бойким докладом: «Разгромил тыловой гарнизон, взял в плен пять полицаев и одного офицера».
Мы терпеливо перебираем фамилии: горяч, но неопытен; умен, но слишком осторожен; толков, да равнодушен… Катуков назвал фамилию «Бурда» и радостно хлопнул пятерней по дощатому, на честное слово сбитому столику:
— Он?
— Он, — моментально согласился я и поймал себя на улыбке.
Есть такие люди. Назовешь имя и не удержишься от улыбки. Вероятно, потому, что сами они неизменно радостны.
Вот уж кто жизнелюбив, так это командир танкового полка Александр Федорович Бурда.
Всякая бывает смелость на войне. Холодная, расчетливая, деловитая. А случается — отчаянная, присвистывающая («Помирать, так с музыкой!»). Иному для смелости нужны свидетели — на людях ничто не страшно. Другой же смел ожесточенно, мрачно. Такому зрители ни к чему.
Война — занятие не из веселых и на одной ножке тут не попрыгаешь. Но каждый в конце концов остается самим собой.
Мне рассказывали, как однажды Бурда, в ту пору командовавший еще батальоном, переоделся в женское платье и отправился в разведку. Легко представляю себе его румяное чернобровое лицо в платке.
Он вернулся утром и тут же, в расположении батальона, не сняв юбку, принялся отплясывать гопака — разведка удалась!
В мирное время, в Станиславском гарнизоне, Бурда славился как первый плясун. С тех самодеятельных концертов запомнилась мне невысокая крепкая фигура, нежные, словно не знавшие бритвы, щеки, тонкие, смыкавшиеся над переносицей смоляные брови.
Как ни приятны все эти качества, их все же недостаточно, чтобы поручить человеку такую сложную задачу. Но мы, разумеется, имели в виду не только их.
Бурда отличился в сорок первом году в тяжких оборонительных боях под Орлом. Там наши танкисты попали в окружение, и на выручку к ним послали только что принявшего батальон Бурду. Тогда-то он и получил свой первый орден Красного Знамени.
Правда, там же он устроил одну проделку. Узнай о ней командование, наверно, не поздоровилось бы новоиспеченному комбату и орденоносцу.
Вместе с Бурдой служил его давний товарищ лейтенант Кульдин. В первые дни войны жена Кульдина эвакуировалась из Станислава к свекрови в Орел и попала в оккупацию.
