- Хорошо. И что же она сделала?
- А что бы сделала ты?
Он ждал её ответа, но она молчала. Или река унесла её ответ прежде, чем он что-то расслышал.
Когда они вернулись на дорогу, там было уже спокойнее. Вечерние тени прочертили на ней полосы, солнце висело в окоеме дубовых ветвей.
Пыль улеглась; большая часть тележек катилась далеко впереди. Моргон чувствовал в их обособленности что-то неестественное. Он ничего не сказал Рэдерле, но испытал облегчение, когда час спустя они поравнялись с толпой торговцев. Их телеги и лошади стояли возле гостиницы - видавшего виды дома размером с амбар, к которому примыкали конюшня и кузница. Судя по доносившимся изнутри взрывам смеха, гостиница хорошо снабжалась, по крайней мере вином, и дела у хозяев шли недурно. Моргон подвел лошадей к корыту у конюшни. Ему хотелось пива, но он остерегался показываться в гостинице. Когда они вернулись на дорогу, тени там побледнели, а сумерки маячили впереди, словно привидение.
Они въехали во мглу. Пение птиц прекратилось, и единственным звуком, нарушавшим тишину, был теперь лишь стук копыт их лошадей. Разок-другой им довелось миновать сборища конных барышников, расположившихся вокруг огромных костров и разместивших на ночь своих животных в охраняемых загонах.
Поблизости от них Моргон мог бы переждать ночь в безопасности, но его охватило внезапное нежелание останавливаться. И вот голоса барышников утихли, оставшись далеко позади. Всадники все глубже погружались в ночь. Рэдерле беспокоилась, и он это чувствовал, но остановиться не мог. Наконец она протянула руку и дотронулась до его плеча. Моргон посмотрел на неё - лицо девушки было обращено назад, на дорогу позади них. Он резко осадил лошадь.
Горсточка всадников где-то в версте от них нырнула во впадину на дороге. Когда они появились вновь, то расплывались в сумерках и скакали не быстрее, чем полагалось бы в столь поздний час. С мгновение Моргон наблюдал за ними, приоткрыв рот. Не говоря ни слова, покачал головой, отвечая на вопрос, всплывший в сознании Рэдерле.
"Не знаю..." И резко повернул лошадь прочь с дороги, направляясь в чащу. Они ехали вдоль реки, пока темнота не вынудила их остановиться. Разбив стоянку без костра, они поужинали хлебом и сушеным мясом.
Река здесь была медленной и глубокой и рокотала тихо-тихо, так, что они едва слышали её могучий голос. Моргон всегда был очень чуток в ночи - он даже во сне понимал, что таинственные всадники так и не проехали мимо них. Мысли его вернулись к тому безмолвному, которого он приметил среди деревьев, к таинственному крику, раздавшемуся из ниоткуда и более чем кстати. Тогда, выйдя из легкого забытья, которое даже нельзя было назвать сном, он обнажил меч.
