«Свирепый человек» Николай Мартынов
Они неразрывно связаны между собой, особенно в последние дни жизни Михаила Юрьевича. Тут они неотделимы друг от друга как свет и тень, черное и белое, плюс и минус. Лермонтов и Мартынов. Великий поэт и тот, кто лишил его жизни. Убийца… Наверное, нет в истории российской словесности другой фигуры, на которую обрушилось бы столько гнева и ненависти. Разве что Дантес… Известно, что даже могила Мартынова была разорена, и кости его разбросаны по округе. Правда, сотворили это поселенные после революции в барском имении несмышленыши-беспризорники. Но разве не смахивает их поступок на то, что пишут о Николае Соломоновиче некоторые высококультурные и досточтимые авторы? Ведь с их уст и перьев срывается порою чуть ли не площадная брань в адрес этого человека.
И права на защиту у него нет. «Интерпретация личности Мартынова отечественным литературоведением в сугубо негативном, обличительном свете обрела статус непререкаемой истины, усомниться в которой – значит автоматически обречь себя на заведомое заклание, оказаться в рядах антипатриотов, русофобов, сомнительных личностей, покушающихся на незыблемые святыни». Так совершенно справедливо заметил А. В. Очман, сам получивший язвительный ярлык «мартыновед» – только за то, что в своих работах старался объективно показать личность человека, вышедшего на поединок с поэтом, и сущность конфликта между ними. Именно ему принадлежит важнейший аргумент в оценке личности Мартынова: «Единственное неудобство в этой общепринятой концепции – сам Лермонтов, поставленный в положение более чем странное: отчего его, человека проницательного, принципиального, на дух не переносящего пошлости и фальши, предательства и вероломства, тянуло в течение минимум десяти лет к однокашнику по гвардейской школе… Чутье подвело или Лермонтов по каким-то причинам в упор не хотел воспринимать очевидного? Как можно было водить за нос длительное время умнейшего из русских людей?»
Не будем вслед за автором этих строк анализировать и опровергать весь тот ворох негатива, который содержат как биографические работы, так и беллетристические произведения о Лермонтове. Постараемся извлечь из них лишь то, что необходимо для понимания произошедшего в июльские дни 1841 года. Тут нужно сказать, что, в сравнении со многими другими лицами лермонтовского окружения тех дней, Мартынову очень повезло. Желание уязвить ненавистного убийцу заставляло исследователей как можно глубже, в поисках компрометирующих фактов, вникать во все к нему относящееся.
