Уже отсутствие каких-либо конкретных сведений о «мерлинистах» заставляет сомневаться в их существовании. Но все же допустим, что злодеи существовали. Каковы главные приметы этой публики? Наверное, солидный возраст, высокое общественное положение, дающее доступ к дворцовым тайнам, и, наконец, патологическая ненависть к Лермонтову, заставляющая называть его «ядовитой гадиной».
Начнем с местных жителей. Пожилых людей среди них было более чем достаточно. Но, вопреки утверждениям Висковатова об «аристократических компаниях пятигорских жителей», таковых просто не было, что заметил еще Мартьянов, справедливо указавший, что даже самые высокопоставленные пятигорчане происходили из выслужившихся армейских офицеров.
В самом деле, высокий социальный статус имели в Пятигорске только две дамы, две генеральши – вдова генерал-лейтенанта Мерлини и супруга генерал-майора (служившего тогда вдалеке от Пятигорска – в Варшаве) Верзилина. Имелись еще два лица, имевшие довольно высокий гражданский чин статского советника (промежуточный между полковником и генерал-майором), – Ребров и Давыдов, но последнего к 1841 году уже не было в живых. Все прочие жители Пятигорска – это средней руки офицеры и чиновники чином не выше майора или коллежского асессора, их вдовы и дочери, а также купцы, мещане, немногочисленное духовенство, ремесленники, отставные солдаты и дворовые крепостные люди.
Ни один из жителей Пятигорска не был осевшим здесь приезжим из столицы. Ни один не являлся титулованной особой. Практически не имелось среди них и владельцев крупной земельной собственности – единственное исключение составлял А. Ф. Ребров, получивший поместье в приданое за женой. Не было и очень состоятельных людей. Даже сама генеральша Мерлини, считавшаяся далеко не бедной, своего состояния не имела и владела всего лишь четвертой частью наследства умершего супруга, доставшейся ей после раздела с тремя братьями генерала.
У всех же прочих офицеров и чиновников жалованье было небольшим, о пенсиях вдов и сирот и говорить нечего. Словом, все это была мелкота, по отношению к которой люди из лермонтовского окружения (в основном, титулованные дворяне, представители знаменитых аристократических родов, отпрыски известнейших в России или влиятельных людей) находились на недосягаемой высоте. Думать об интригах против кого-либо из них местные едва ли посмели бы – разве что могли недовольно «пошипеть» втихомолку да посплетничать об их, случалось, несдержанном поведении! К тому же и о явных недоброжелателях Лермонтова среди жителей Пятигорска никаких сведений нет. Единственное исключение – священник Василий Эрастов, о котором речь – впереди. Стало быть, «мерлинистов» надо искать среди людей приезжих.
