Обширные колонии Испании и Португалии возбуждали лютую зависть во многих столицах. Более того, особые права пиренейских держав на заокеанские земли, дарованные им еще папой Александром VI, прочие европейские державы (прежде всего Англия, Голландия, Франция) решительно не признавали. И дело было не в отсутствии подходящих юридических аргументов, а в очевидной неспособности пиренейских держав удержать все то, что открыли и завоевали Колумб, Васко да Гама, Кортес, Писарро, Магеллан, Альбукерке и др.
Кровопролитная война за раздел колоний продолжалась многие десятилетия, по существу, без всяких перемирий. Когда мир заключали правительства, борьбу продолжали пираты. А те, кто стоял у кормила государственной власти, нередко помогали им (естественно, неофициально). Весьма показательными для той эпохи были ситуации, когда испанский посол, заявляя решительный протест английскому монарху по поводу грабежа, учиненного его подданными в испанских владениях, в ответ слышал клятвенные уверения в том, что этот прискорбный инцидент — следствие деяний преступных элементов, стоящих вне закона. Что же касается виновника дипломатического конфликта, то он не забывал отсчитать своему августейшему покровителю и сообщнику его долю добычи. И уж само собой разумеется, королевской полиции «никак не удавалось» напасть на след дерзкого пирата, хотя награбленное им испанское добро продавалось на лондонских рынках совершенно открыто.
Ну а когда англиканская Великобритания находилась в состоянии войны с католической Испанией, «джентльмены удачи» сбрасывали «фиговые листочки» конспирации. Здесь, пожалуй, целесообразно сделать некоторое пояснение. Я не случайно остановился именно на англичанах, описывая европейское пиратство. Дело в том, что сыны Альбиона особенно в нем преуспели. Объясняется это не врожденной склонностью последних к разбою, а рядом объективных факторов.
Прежде всего начиная с XVI в. в Англии происходил процесс сгона крестьян-арендаторов с земли. Ее владельцы получали больший доход от пастбищ для овец, чем от пашен. Но безземельные крестьяне оказались при этом в бедственном положении. Колоний в то время Англия не имела (эмиграция практически исключалась), и бывшие земледельцы уходили в город. Часть из них становились рабочими, другие устраивались в сфере торговли или обслуживания, кое-кто пополнял ряды люмпен-пролетариев, а самые смелые, энергичные и здоровые шли в море. Ну а там обстоятельства и заразительный пример не одного из них приводили под черные знамена.
