В расширенных от ужаса зрачках отразился лепной потолок спальни. В холле громко били старинные напольные часы. За окном брезжил перуанский рассвет. Аугусто лежал в огромной кровати, абсолютно мокрый от пота. Уже в течение нескольких лет его терзали ночные кошмары и здорово портили ему существование. Все сюжеты ночных триллеров сводились к его нацистскому прошлому.
* * *
Город гудел разноцветными голосами. Бронзовый Тарас нерушимо стоял на своём лабрадоритовом постаменте и взирал сверху на перманентную суету вокруг себя: скользили в воздухе птахи, лавировали барышни в микроминиюбках, суетились тинэйджеры, курсировали офисмены с портфелями, ликовала листвой буйная летняя зелень. Прояснившиеся глаза Никанора уткнулись в длинные ноги проходящей мимо блондинки. Сознание взбодрилось. На ближайших скамейках колоритная публика резалась в шахматы, завораживая своей пестротой. Моментами казалось, что шахматисты не покидали свои игровые места с 70-х годов, а некоторые даже не переодевались с тех времён. Кепки, узлы на галстуках, шахматные часы, стиль разговора были всё те же. Такой невольный экскурс в брежневскую эру.
Веки Мигеля тоже приоткрылись и зрачки осоловело сканировали пейзаж, медленно возвращаясь в действительность. Наконец, взгляды компаньонов встретились. Минуту они растерянно смотрели друг на друга. Потом Ник резко крутанул головой, как кот, которого только что облили водой, будто сбрасывая остатки насевшего миража, и поняв, что это бесполезно, машинально сказал:
– Пошли-ка, Мигель, кофейку бахнем. Тут рядом наша «конспиративная» квартира.
– Угу, – пробормотал придавленный фантасмагорическими событиями Веласкес, и поднялся со скамейки. Как после наркоза, слегка пошатываясь, они взяли курс к нужной улице. Шли молча и со стороны были похожи на лунатиков или укушенных безымянной чупакаброй. Весь путь до нужного дома они прошли, не проронив ни слова, ощупывая дорогу рассеянными взглядами. Только открыв квартиру скульптора и включив электрочайник, Никанор, присев на подиум для натурщиц, произнёс: «Что это было?»
* * *
Придя в себя, друзья первым делом встретились с Лизой и Даниэллой. А вечером решили встряхнуться и отправились в «Бристоль». Поставив машину на стоянку, по которой бегал парковщик – недовольный всем и всеми злобный матюкливый гномик – двинули в арт-клуб. Это было интеллигентное заведение, где показывали редкие фильмы и играли джаз. Заодно в нём можно было перекусить. Однако, как ни странно, там любили засветиться и мажоры, видимо, пытаясь показать свою интеллектуально-культурную продвинутость. Как раз в этот вечер компания прокололась: зал арендовали под «золотую» вечеринку. На мероприятие попадали два типа людей: самые хамовитые и те, у кого приглашения. Первых было больше. От входа доносился диалог двух мажоров:
