Но от моей жалости не осталось и следа, когда мама сказала:
— Скоро она начнет сравнивать себя с тобой и завидовать тебе.
— Как ты можешь говорить такое? — с отчаянием спросила я. — Ты ведь знаешь, что Судха не такая. Она совсем не умеет завидовать.
— И Налини будет еще более недовольной.
— Она всегда чем-то недовольна. В любом случае я покажу серьги только Судхе.
И, не дожидаясь ответа матери, я выбежала из комнаты.
* * *
Я нашла Судху на террасе, что очень меня удивило: тетя Налини запрещала ей там появляться днем — она боялась, что на солнце кожа может стать слишком темной. А Судха обычно была послушна. Да и с тех самых пор, как из-за нее испортились фрукты, она избегала появляться на террасе. Она не поднималась туда даже по вечерам, со мной, когда Рамур-ма поливала кирпичи водой, и прохладный ветерок приносил запах жасмина. Я так скучала по тем временам, когда она приходила со мной туда. Это было только наше время, когда мы могли спокойно поговорить, не опасаясь, что нас может кто-то подслушать.
Судха стояла, облокотившись на перила, и смотрела в пустоту, вся ее ссутуленная фигура выражала уныние. Когда я позвала ее, она вздрогнула. Я показала ей серьги, и она, едва улыбнувшись, сказала, что они красивые.
— Разве ты не хочешь примерить их? Даже не хочешь взять в руки?
Она покачала головой, с безразличием и грустью в глазах.
— А что тебе подарили на день рождения? — спросила я, пытаясь понять, что же такого сказала тетя Налини, что Судха так расстроилась. У тети очень острый язык, и она никогда не сдерживала себя, разговаривая с моей кузиной.
Судха ответила, что ее мать подарила ей покрывало со сложным рисунком и целую коробку шелковых ниток для вышивания этого узора.
— Только не говори, что это часть твоего приданого, как и мои сережки.
Обычно, когда я говорила так, Судха прищуривалась и заговорщически хихикала. Но сегодня она просто посмотрела на меня и ответила:
— Анджу, не надо нас сравнивать всё время. Мы разные.
Она сказала это так холодно, что меня пробрала дрожь.
— Зачем ты так говоришь? Что происходит? Только не говори мне, что ничего.
Судха так долго молчала, что я начала думать, что моя мать оказалась права. Может быть, между нами действительно встали вещи.
— Судха, — сказала я, взяв ее за руку, — послушай, сделай кое-что для меня? Возьми их, хорошо? — и вложила ей в ладонь серьги. — Это мой подарок тебе в наш день рождения.
Я не знала, что скажу матери и насколько она будет разгневана. Но об этом я собиралась думать позже. Сейчас я должна была позаботиться о Судхе, потому что не могла видеть этот взгляд — взгляд тонущего человека, который вот-вот скроется под толщей воды.
