Мы вернёмся на Землю | страница 35

— Не надо тебе туда идти, — сказал он, — ваш сосед умер.

— Я пойду домой, — сказал я.

Одному в квартире было страшновато. Я старался не думать о покойнике, но ни о чём другом не думалось. Его звали Петро. Он долго болел. И вот умер. А я живой, получаю двойки, обманываю, извожу маму. Нет мне прощения!

На следующий день никто не вспомнил о моём обмане с дневником. Когда я пришёл из школы, мама была у Неделиных. Она только к обеду появилась дома. Она нарезала хлеб, пододвигала нам тарелки с едой, как всегда, ела на ходу. Она говорила о покойнике, о том, что ещё нужно сделать для похорон, и такая она была грустная, такой у неё был покорный вид, что у меня сжималось сердце. Вот странно: я каждый день вижу маму по многу раз, а не замечал, что под глазами у неё припухло, что вены на руках вздулись… Ведь у неё больное сердце! А я об этом никогда не помнил. Если б я об этом помнил, я бы её не волновал.

За столом разговаривали тихо, и, когда я после обеда вышел на улицу, мне показалось, что голоса прохожих, дребезжание трамвая — все звуки уж очень громкие.

Я думал о смерти, о том, что все умирают. Мне-то ещё ничего — я только начал жить. А каково старикам? Ужасно обидно: живёшь, живёшь — и вдруг нет тебя.

Я весь вечер думал о смерти и с этой мыслью заснул. А когда утром проснулся, увидел луч солнца на полу, ветви клёна за окном, и они — луч солнца и ветви клёна — как будто сказали мне: «Всё хорошо, вот только смерть…»

Возвратившись из школы, я увидел, что двери в квартиру Неделиных раскрыты настежь. Входили и выходили люди. Я тоже вошёл и долго смотрел на покойника.

Подошла мама и показала глазами, чтобы я вышел на лестницу. На лестнице она мне дала денег и велела сходить в похоронное бюро за венком.

Я шёл по улице, а запах из комнаты, где лежал покойник, как будто увязался за мной. Он был только слабей.

В похоронном бюро я уплатил деньги за венок, но мне сказали, что нужно ещё заказать художнику ленту. Я вошёл в комнату, где работал художник. Он держал в зубах сигарету и быстро писал на ленте: ЛЮБИМОМУ ДЕДУШКЕ ОТ… Я постоял, и он в это время написал слово ВНУКОВ, отложил ленту в сторону и начал писать на другой. Он написал: ДОРОГОМУ ГРИШЕ ОТ ДОРОШЕНКО.

Я сказал, что хочу заказать ленту. Он посмотрел на меня, сигарета в его зубах уже была совсем маленькая.

— А что писать? — спросил он. — Ты мне напиши на бумажке.

На столике в комнате лежали карандаш и листок бумаги. Что же написать? «Дорогому Петру от Водовозов»? Только «Петру» нехорошо. Мы всегда его называли Петро, но ведь тогда он был живой. Он часто приходил пьяным и кричал разные глупости, поэтому его никто не называл Петей. А теперь, значит, надо Петей? Нет, что-то не то. Я решил выйти на улицу и подумать.