— К первоначальному естеству — в Сибири?! — грозно надвинулся Ерофей, — да где вы видали человека, приспособленного жить в таких условиях?! У него — что, жир как у тюленя? Или шкура, как у белого медведя? Или он впадает в зимнюю спячку? Человек — изнеженное существо, всё в его структуре говорит о том, что он изначально жил в тёплом мягком климате! При температуре в двадцать пять градусов плюс-минус пятнадцать, и уже на самых границах таких температур он чувствует дискомфорт! Чтобы осваивать Сибирь, люди должны быть уверенными, что их там не кинут на произвол судьбы, без пропитания и обогрева! А вы хотите, чтобы толпы энтузиастов ринулись в сибирские леса, чтобы жить там с медведями в одной берлоге! Ха-ха! Предположим, что такое возможно, но тогда на всех медведей не хватит! Знаете, что сказала Хакамада, когда ей сообщили, что в тундре люди голодают? Что им самим, мол, надо о себе заботиться, пусть грибы собирают. Это — в тундре-то, зимой!
— Ну, сразу в Сибирь, всем, вовсе не обязательно. Мировоззрение надо менять, а не место жительства. Чувствовать природу. Жить с ней в согласии.
— Мы, генетические дети города, не отличающие одуванчик от ромашки, продукт индустриализации, и чем меньше мы общаемся с природой, тем для неё же и лучше! Всё, что мы видим, мы хотим съесть, — со злой иронией заметил Ерофей, — Мы — лысые обезьяны, побочный продукт экспериментов какой-то древней цивилизации, заварившей кашу на этой планете! Скорее всего, этот эксперимент заключался в создании генного гибрида существа, похожего на бесхвостую обезьяну, и инопланетного космопилота, потерпевшего здесь крушение… А иначе — почему мы никогда не чувствуем здесь себя как дома, а боремся с планетой, уничтожая её цветущий мир, без всякого зазрения совести? И почему нас так привлекают иные миры, по которым мы испытываем острую тоску, и откуда этот вечный дуализм души и тела? Мы постоянно, тысячелетиями изводим себя и планету, а вы хотите, чтобы это вдруг мгновенно прекратилось, как по мановению волшебной палочки? Мы вдруг станем умненькими — разумненькими, как Буратино, и будем есть одну лишь морковку, а не превращаться в хищное стадо, разрушающее всё вокруг? — глаза Ерофея расширились и уставились на Людмилу с гипнотической силой.
— Для этого должна зародиться новая раса. Таких людей, как ребенок Анастасии, живущей в глухой сибирской тайге. Женщины решат судьбу мира. Они должны посвятить себя будущему, посвятить себя детям. Если они будут светлыми и чистыми, то и мужчины исправятся, и оставят беспорядочный секс ради созидающей любви, — сказала Людмила.
