…и в этом воспоминании он оказался там. Не вспомнил, а вернулся назад. Мальчику Данте было всего несколько лет. Отец или брат лежит перед ним в предсмертной муке, он отравлен ядом панцирной змеи. В его последних словах правда, неоспоримая и неостановимая…
— Все когда-то заканчивается, Данте. Я умираю, и ты когда-то умрешь. Не бойся этого.
Он отдернулся, когда цепи будущего-прошлого и никогда не происходившего обвили его золотую броню, затягивая его в пропасть вневременья, где его жизнь стала осколками разбитого зеркала. Вокруг него вырастали стены из черного металла…
…и он сражался, чтобы выжить в бесконечных коридорах гигантской развалины, безымянного космического скитальца, который стал черной дырой, пожирающей каждого брата, которого орден отправлял против него. Десантник за десантником погибали в этом железном аду, Кровавые Ангелы были потеряны почти полностью. Смерть повелителя Сангалло на его глазах и последнее, проклятое отступление во время бедствия в системе Секорис. Он вспомнил, как Кадей подошел к нему, одному из пятидесяти выживших…
— Смерть приходит в свое время, брат-капитан Данте. Однажды она придет и за нами.
— Нет! — прокричал он, потому что этого не происходило. Он был в этом уверен. Кадей никогда не говорил этих слов, отважный Кадей, который занял место Сангалло и спас Кровавых Ангелов от уничтожения. Его учитель и его друг…
…и это он умирает, столетия спустя, на камнях Великого Придела. На последнем издыхании он зовет Данте. Теперь ты магистр, сказал старый воин, и передал Данте топор «Морталис». Оружие вечно, как и Кровавые Ангелы. Мы должны, не смотря ни на что, стремиться избавиться от проклятия «ярости» и «жажды»…
— Но ты умрешь с этим оружием, Данте. Когда момент настанет, не сопротивляйся, прими смерть.
— Нет! — не такими были последние слова его наставника, и Данте отверг воспоминание всеми силами. Это были происки отвратительного колдовства — хрономантия настраивала его прошлое против него, высасывая волю, вместе с годами его плоти.
В отчаянии колдун разорвал барьеры между прошлым и настоящим, позволив частям жизни Данте сталкиваться и объединяться. Вся жизнь пронеслась перед его глазами стремительным напором. Он вспомнил каждую великую победу и радость, почувствовал на себе груз каждой смерти, которую он видел. Для такого почтенного воина как Данте, таких моментов было неисчислимое множество.
Вся реальность состояла из топора в его бронированных перчатках. Оружие перед его глазами, имя, выгравированное на рукояти десять его жизней назад.
