Маран, как и следовало ожидать, лежал на софе, вокруг него на свободном трехметровом пространстве были раскиданы, нет, разложены в неком порядке многочисленные листы с текстом. Как раз в тот момент, когда Дан вошел, компьютер выплюнул очередную пачку, и Наи, сидевшая перед дисплеем, перекинула ее Марану.
— Не люблю я этот лексор, — сказал Маран, заметив удивление Дана. — Неудобная штука. И вообще мне больше нравится печатный текст. Как-никак я человек из прошлого.
— Ты просто лодырь, — сказала Наи.
— Маран — лодырь? — усомнился Дан.
— Конечно. Ему лишь бы сохранять горизонтальное положение.
— В горизонтальном положении отнюдь не всегда лодырничают, — заметил Маран, потом посмотрел на Дана, на Наи и усмехнулся: — Вы, земляне, просто уникальный народ, мозги у вас всегда работают в одном направлении. А я вовсе не это имел в виду.
— А что? — спросил Дан смущенно.
— Процесс мышления.
— Вот как?
— Да. Процесс мышления, дорогие мои, требует удобств, — сообщил Маран, отодвигая бумаги к середине софы. — Энергетически целесообразнее думать лежа, расслабив мышцы. — Он встал и пересел в кресло. — Дан, ты собираешься стоять до специального приглашения?
— По-моему, ты не всегда так считал, — сказал Дан, садясь. — Были времена, когда ты думал и в иных позах.
— Да? Это когда же?
— Сейчас вспомню. После Перицены — пожалуй, уже нет. Исключения, как я понимаю, не в счет. На Перицене? Нет, там ты растягивался прямо на песке. В Дернии ты валялся все время, один или в компании, с бутылкой или без. Но вот до того… В Крепости, например…
— В Крепости, — возразил Маран, — удобные положения приравнивались к идеологической диверсии. Я вынужден был запирать двери, если уж мне хотелось прилечь, дабы поразмыслить. И впускать только особо доверенных людей. Пока ты вошел в их число, с Крепостью было покончено или почти покончено. Но вот в эпоху Малого дворца действительно… Это была поистине собачья жизнь. Ни минуты покоя. Я крутился без отдыха целый день, занимаясь всякой ерундой и не имея никакой возможности подумать. И так уставал, что когда наконец являлся к себе на квартиру и принимал горизонтальное положение, тут же засыпал.
— Один? — спросила Наи.
— Представь себе.
— Трудно представить.
Маран развел руками.
— Ну как правило. С редкими исключениями. Это был самый вертикальный период моей жизни. Потому, наверно, все так и кончилось.
— Можешь немедленно лечь обратно, — сказала Наи. — Я не хочу, чтобы со мной у тебя все кончилось так же, как тогда в Бакнии. Лежи и размышляй, сколько влезет.
