— И ты понял это с первого взгляда?
— Да, конечно. Помнишь то утро на станции, когда мы встретились в каюте шефа? Я ведь пришел гораздо раньше, мне не спалось, ему, наверно, тоже, он меня вызвал к себе, и мы обсудили все задолго до того, как ты проснулся. Проснулся, явился и все недоумевал, почему мы болтаем о посторонних вещах, а не о деле… И вот, когда мы с ним беседовали, открылась дверь в соседнюю комнату, Наи даже не вышла из нее, а лишь показалась на пороге и исчезла, была еще… в неглиже, как вы выражаетесь. И я сразу подумал: вот та женщина, с которой в один прекрасный день я мог бы забыть о всяком контроле. Что при моих возможностях — чрезвычайная редкость. Почти несбыточная мечта. Видишь ли, контроль это одна из важнейших составных частей кевзэ. Ты ведь понимаешь, чтобы не переступить грань и не причинить вреда, надо всегда себя контролировать. Отключиться можно только в одном случае: если у твоих и ее возможностей одинаковый предел. Собственно, это и есть краеугольный камень гармонии в сфере… если короче, ее называют второй сферой.
— Кажется, я начинаю потихоньку понимать. Ты сказал Поэту, что потерял контроль. А такие вещи часто случаются?
— Нет, Дан. Это поистине удивительно. Ты ведь знаешь меня немало лет, я всегда умел держать себя в руках. Во всех вопросах и тем более в этом, поскольку у меня еще и хорошая школа. А тут… Конечно, я слишком долго тянул. Правда, на то были причины. Вначале я вообще решил выкинуть эту блажь из головы и, можно сказать, выкинул. Там, на Торене. Я потому и так взбесился, потом, на Земле, когда ты стал звонить и всячески вытаскивать на свет божий то, что я считал похороненным.
— Считал, но на всякий случай, старался держаться от нее подальше, — усмехнулся Дан.
— Да. Но потом пришлось ехать к шефу. Не мог же я отказаться. И когда я волей-неволей оказался рядом с ней, я понял, что свалял дурака. Что от этого избавиться невозможно, что мне надо было позвонить ей в первый же день и привести все к логическому концу.
— Или началу, как говорит Ника.
— Пусть так. Но тогда уже было поздно. И я решил, что дождусь возвращения с Палевой. А что вышло с Палевой, сам знаешь.
— И ты остался там, несмотря на…
— А что я мог сделать, Дан? Бросить там несчастную Натали, эту запуганную, совершенно беспомощную девчонку, вернуться и явиться к Наи, понимая, что я — подо… — Дан понял, что он хотел произнести слово «подонок», но спохватился. — Извини, Дан. Я не хочу сказать… Я уверен, что просто первый сообразил, что надо делать.
