Замешанное на человеческой зависти отчуждение отравляет твою жизнь, и, что бы ты ни делал, какое внимание и помощь ты бы ни оказывал коменданту, шофёру или машинистке посольства, всё равно ты останешься для них «высокомерной белой костью». Думается, и руководители посольств проводили сознательную политику «кнута и пряника», поощряя и приближая к себе поваров и завхозов и держа на расстоянии не только атташе, но и своих советников. В некоторых посольствах вторым лицом в коллективе был не советник-посланник, а хитрый проныра-завхоз, умевший угодить, а где надо—шепнуть на ухо послу или сказать комплимент его увядающей от возраста супруге.
Посол — он и в Африке посол. Он обладает полной властью в советской колонии и если захочет, то настоит на своём решении, независимо от того, что на это скажут руководители других представленных в стране ведомств.
Кстати, об Африке. Ведь был же в Мавритании послом представитель одной среднеазиатской республики (в то время было модно направлять послами в африканские и азиатские страны узбеков, туркмен, азербайджанцев, казахов), который завёл при посольстве в Нуакшоте ферму и заставлял отрабатывать на ней определённое время и дипломатов, и технический состав. (Партия как раз провозгласила курс на всемерное увеличение сельхозпродукции за счёт подсобных хозяйств.) Многочисленные жалобы в Москву не выходили за пределы здания МИДа на Смоленской площади, и посол продолжал бесчинствовать. На ферме появился любимый барашек, которому посол чуть ли не присвоил ранг первого секретаря. (О бедный Калигула, твой конь в сенате[31] — ничто по сравнению с нуакшотским барашком, а ты сам с твоей извращенной фантазией и в подмётки не годишься послам-самородкам из эпохи Великого Застоя!)
Терпение у дипломатов, как и у римской знати, оказалось небеспредельным. Когда рьяный проводник партийной линии отбыл в очередной отпуск, один дипломат зашёл в коралль и прирезал ненавистного барана. Мясо пошло на шашлыки для всех сотрудников посольства. Когда посол вернулся из отпуска, ему доложили о случившемся, и виновный нахал был взят челядью посла под стражу и посажен на хлеб и воду. Тут уж взбунтовалось всё посольство, и посол вскоре был отозван из страны и благополучно возвращён в свою республику. В отличие от Калигулы, который за свои извращённые выходки поплатился жизнью.
...Советник Бондарь недолго руководил посольством — Дания не та страна, чтобы место посла оставалось вакантным, и в мае 1970 года к нам прибыл Чрезвычайный и Полномочный Посол Н.Г. Егорычев. Он был один из немногих, кто поплатился почётной дипломатической ссылкой за свою излишнюю самостоятельность на партийной и государственной работе — большинство же назначенцев из этой категории просто не справлялись со своими обязанностями, и их «пристраивали» подальше от Москвы. С точки зрения партии, послом мог быть каждый—ведь и кухарке было обещано управлять государством!
